Мрак. Сильные мира сего

Витальевич Денис

– Как я понял, то да.

– Во я попал.

– Не ты один. – он сипло вздохнул. – Не ты один.

На этом, наш разговор закончился. Я зажал нос пальцами и сделал пару глотков. Во рту был ничем не передаваемый противный вкус, хотелось расчесать язык железной тёркой, а живот норовил всё вернуть обратно.

Посидев с минуту, я понял, что это так называемое лекарство работает. Голова перестала гудеть, тошнить то же перестало. Грудь болела, но с десяти балов, опустилась балов до пяти. Ногой пошевелить

смог, но через боль. Видимо перелом или трещина. Я еле как подтянул к себе ногу. Штанина была вся в крови. До колена, всё было замотано бинтом, пропитанным, той же кровью.

Как придёт дежурный, раз убивать и потрошить пока не собираются, надо бы ему сказать, чтобы хоть шину или гипс наложили.

Эх, мечтатель. Тебя через некоторое время на органы пустят, а ты тут со своей ногой. Но попытаться стоит, раз кормят и живчик дают, может и ногу подлечат.

Стоп. Маша.

– Слушай, мужик. Раз ты тут всё знаешь, не можешь сказать, со мной никого больше не было?

– Да вас таких с десяток привели. Тебя чуть позже остальных.

– А девушки со мною не было?

– Нет. Одного притащили.

– Понятно. Спасибо старче.

– Да не за что.

Через час, как и говорил дежурный, принесли, точнее прикатили, обед. На тележке располагались три котла, большой тазик и стопка подносов, с рёбрами. В кино видел, как на таких подносах, в местах длительного заключения, еду выдавали.

Как бы не печально, но выглядело всё аппетитно. Пюрешечка с котлеткой. Салат из капусты и моркови. И чай. Всё это изобилие раздавала тучная женщина лет сорока, в домашнем халате и тапочках. А дежурный, раскидывал по камерам бутылки с живчиком.

– Слушай, начальник. – подозвал его я. – У меня, кажется, нога сломана, мне бы гипс или шину хотя бы наложить.

Он подошёл ко мне, широко улыбаясь в тридцать два белоснежных зуба.

– Тебя Ношпа проверила, жить будешь. А если нога неправильно срастётся, так Анальгин тебе её отрежет, новую отрастишь. Уже целую, без переломов. – Швырнув бутылку в соседнюю камеру, он продолжил.
– Если пациент у нас переходит в разряд постояльца, и у него дар прорезается, так мы ему специально ноги ломаем, чтобы если и воспользуются им, то далеко убежать не смог. По началу дар то слабенький.

Я пропустил мимо ушей бред про какой-то дар, и опешил от их подхода к постояльцам.

– Зачем? Что же вы за монстры?

– Монстры за периметром бегают. А мы, можно сказать, вам одолжение делаем, кормим, моем, за вами убираем. За это своё берём, так скажем, в счёт оплаты за проживание. Всё равно, или в пасти, или без живчика сдохнете.

– Это не одолжение, это изуверство.

– Называй это как хочешь. – Он посмотрел в сторону двери, там его уже ожидала повариха с тележкой.
– Всё, баста. Разговор окончен.

У тебя на завтра процедуры назначены, так что, готовься.

Он снова заулыбался и потопал к выходу. Выпустив женщину, выключил свет, вышел сам и закрыл дверь в створке ворот.

Пришлось обедать в полутьме. Свет проскальзывал через щели в крыши, но ни одного отверстия не было над моей камерой.

Ни ложки, ни вилки нам не выдали. Оставалось есть только руками и ждать, когда остынет горячий чай.

Вот тебе и скатались на день рождения. Вот же я дурак. Я забыл спросить у дежурного про Машу. Мама у неё, наверное, уже всех на уши поставила.

Сёма! Ничего, пусть немного на диете посидит. У родителей ключи от квартиры есть, если что, заберут к себе. Он уже привычный, гостил у них во время прошлого отпуска.

Пообедав, и немного успокоившись, попил живчика. Эта бурда, действительно, вливалась уже легче. Ни запах, ни вкус не мешал её употреблению.

Я приподнялся за решётку, соорудил из соломы горку, положил на неё больную ногу и улёгся поудобнее. После сытного обеда, в сон сморило моментально.

Глава 4. Утренние процедуры.

Разбудили меня пинками по решётке камеры.

– Подъём калека. Пора на утренние процедуры.

Я подтянулся и облокотился на решётку. Перед моим казематом стоял всё тот же дежурный. Камера рядом со мной пустовала. Значит парня, примерно моего возраста, уже увели на так называемые процедуры. И он с них, пока, что не вернулся.

– Не пойду, никуда не пойду. – Стал орать я.

Лицо у дежурного стало злым и поменяло окрас на красный.

– Как миленький пойдёшь. – Прошипел он. – Не пойдёшь, а побежишь. Вылезай мясо, пока по-хорошему прошу.

– Нет, я никуда не пойду. Не хочу. Не надо. – Продолжал я.

Дверь в сарай распахнулась и в него вошёл монстр, массивный и мощный. Я опешил от увиденного, глюки или нервный срыв. На его фоне, даже дежурный выглядел дохляком.

Но монстры не носят одежду. Я даже ущипнул себя: блин, больно. Значит точно не сплю, и это не продолжение моего кошмара. Монстр подошёл к дежурному.

– Привет Фермер, проблемы?

– И тебе не хворать Скала. Мясо на процедуры идти не хочет. А Анальгину его кровушка на анализы нужна.

Скала посмотрел на меня. Глаза не человеческие, больше на глаза животного похожи. Взгляд хищный.

– Так это тот самый камикадзе, в которого Кабан влетел. Живучий же зараза.

Маша. Если он знает про случившееся, то стоит у него узнать, что с Машей. Пусть он хоть трижды урод.

– Где Маша? Куда вы её дели?

Монстр не ожидал, что с ним заговорит «пациент» или «мясо», так кажется назвал меня Фермер.