Мрак
Шрифт:
Иваш замялся:
— Да нет... Но странно как-то. А что ты хочешь взамен?
— Ничо.
Иваш ответил уже увереннее:
— Так не бывает. Все чего-то хотят. Никто никому ничего задурно не делает. Разве не так?
— Ну, вообще-то верно, — усмехнулся Мрак. Ты меня зови Серым Волком. А помогу потому, что... скажем, у меня обет такой. Воля богов. Плату за помощь получу не от тебя. В другом месте и... другими монетами.
— А, — сказал Иваш понимающе, — тогда другое дело. Ежели это воля богов, тогда мне все ясно. Наконец-то!
На
— Что ясно?
— Мои божественные песни наконец-то оценили! Сами боги их слушают. И жаждут слушать еще. Потому и прислали тебя на помощь. А что ты можешь?
— Перекидываться в волка, — ответил Мрак. Поглядел на замершего в страхе певца, усмехнулся жутко, показал острые зубы. — Да ты не трусь... А то портки придется менять часто. Чем смогу, тем помогу. Невелика помощь, но все же лучше, чем ничего.
— Эт вер-р-но, — пролепетал Иваш. Перевел дыхание, со страхом и надеждой оглядел стоящего перед ним посланца богов. Высок, крепок, звероват в меру, чудовищно силен. Если может перекидываться в волка, то в лесу его не догнать и на коне...
— Я поеду на тебе?
— Лучше на коне, — поморщился Мрак. — Ты мне всю шерсть вытрешь своей пухлой задницей. Да и плох я буду как помощник.. если придется драться, а за этим не заржавеет. Драться придется тебе, а я буду пока набираться сил, высунув язык.
Иваш содрогнулся:
— И долго тебе набираться?
— А чо? Богатыри по трое суток бьются, по ноздри друг друга в землю вбивают. А потом спят неделями, пока горячая слеза не долбанет как дятел в темечко. Я отосплюсь денька два, а ты пока помахаешься с чудами-юдами. Мономахом побудешь.
— Лучше полимахом, — сказал Иваш быстро. Он зябко передернул плечами. — Согласен, я поеду на коне. Или пойду. Ты беги впереди, но утруждайся не шибко. Чуть пристанешь, ляг отдохни.
— И еще, — предупредил Мрак строго, — следи, чтобы моя Хрюндя не потерялась! Ежели с нею что случится, не быть тебе живу!
— Да я... — пролепетал Иваш в страхе, — да мне...
Мрак не слушал, отступил на шаг, сказал звучно:
— Тогда — в дорогу!
Он пал на землю, Иваш от неожиданности отпрянул. Вместо лохматого и злого охотника поднялся и отряхнулся огромный черный волк. Он жутко повел в сторону Иваша близко посаженными глазами, потом с вожделением перевел хищный взор на горло белоснежного коня.
Конь взвизгнул, пытался попяться, но повод был наброшен на сук. Волк качнул головой, Ивашу почудилось приглашение, скакнул вперед и побежал неспешной трусцой. В сотне шагов впереди остановился, оглянулся.
Иваш, бормоча белыми губами заклятия, собрал оставшиеся вещи Мрака в мешок, кое-как затолкал туда жабу, вздрагивая и покрываясь холодным потом, ибо жаба ворчала и смотрела на него недобрым взором. Кусты шелестнули, волк исчез. Иваш кое-как вскарабкался на коня. Тот дрожал, сразу взмок, покрылся пеной. Волк показался в просвете кустов далеко впереди, он бежал неторопливо, а когда оглядывался, Ивашу чудилось
За лесом было широкое поле, малая речка. На том берегу белел высокий частокол из длинных бревен. Крыши тоже блистали на солнце оранжевыми дощечками гонты. Городок казался срубленым за одну ночь, настолько от него веяло свежестью, молодостью и крепостью.
Волк ударился оземь, Иваш поспешно сбросил наземь грубую одежду охотника. Мрак оделся, на лице его было отвращение. Похоже, человечью личину не любил.
— Жди меня на постоялом дворе, — сказал он коротко. — Я похожу среди люда, вызнаю дорогу. Что ж тебе не сказали, где хоть искать такую яблоню?
— Герои в подсказке не нуждаются, — ответил Иваш с достойной героя надменностью.
— Гм...
Мрак вышел из-за деревьев, оглядел городок из-под руки. Иваш с коня смотрел как он быстрым шагом направился к воротам, что-то сказал сонному стражу, исчез за калиткой. Иваш зябко передернул плечами, тронул коня следом.
Язык до Куявы доведет, говорят волхвы. Мрак побывал в корчме, на базаре, поговорил с рыбаками, а уже оттуда направился к высокому терему, который глухой стеной примыкал к городской стене.
Пропустили без особой охоты, не решились спорить. Чужак выглядит свирепым, а на промозглом осеннем ветру драться как-то нездорово. Мрак обошел терем, на заднем дворе слышался плеск и женские голоса.
Там под навесом в большом корыте из дубовых досок сидел грузный мужик. Девки поливали водой, терли, мяли, повизгивали, когда мужик плескал на них. Корыто было с высокими бортами, Мрак видел только плешивую голову с остатками седых волос и жирные плечи.
Розовый, обрюзгший, с нездоровым лицом, он хмуро посмотрел на Мрака из-под набрякших век, скользнул беглым взглядом по толстой жабе на его плече:
— Чего надо?
— Если ты Подлещ, — ответил Мрак, — то тебя.
— Я Подлещ, — ответил мужик, — но ты не похож на купцов, с которыми я имею дела.
— Я не купец, — ответил Мрак. — Вода теплая?
— Горячая. А что?
— Да моя жаба давно не плавала... И слюни надо бы ей смыть с морды.
Он взял жабу в руки, взгляд его мерил глубину корыта. Подлещ поспешно дал знак дворовым людям, его бережно вытащили из корыта, промакивали мохнатыми полотенцами, а молодые девичьи руки тут же натирали пахучими маслами и мазями. Подлещ морщился, брезгливо позволял им касаться его дряблого тела, мять, умащивать.
Его усадили в изогнутое кресло, прислужницы тут же занялись его ногтями, другие чесали за ушами, сушили волосы.
Мрак сказал негромко:
— Я дознался, что только ты знаешь, в какой стране растут молодильные яблоки.
Ему показалось, что безразличный ко всему Подлещ изменился в лице. Тут же накричал на челядь, прогнал, оставив только молодую женщину, она разминала ему ступни ног.
— Кто тебе сказал?
— В корчме все знают, — ответил Мрак мирно, — надо только уметь спрашивать.