Мрак
Шрифт:
Солнце еще не коснулось края земли. Додон подождал, Голик мог подняться, но тот, похоже, умер даже раньше отпущенного часа. От страха или еще чего.
Мрак снял крышку, положил рядом с гробом. Повозка покачивалась, по крышка лежала смирно. Не морщась, он надвинул перстень на высохшую фалангу пальца правой руки, еще раз окинул уважительным взором истлевший скелет. Здоровенный мужик был, судя по росту и костям. Голова с пивной котел, руки до колен, нижняя челюсть как у коня.
— Усе, — сообщил он с удовлетворением. — Кольцо на пальце.
Додон вздрогнул:
— Почему?
— А скелет еще и палец согнул. Ежели силой отымать — ночью явится. Мужик здоровый как лось! Задавит, и не гавкнешь.
Он опустил крышку на место, свистом подозвал коня, прыгнул с телеги прямо на конскую спину. Додон отчаянно смотрел то на гроб, где осталось чудесное кольцо, то на Голика, тело которого уже подняли и несли ногами вперед.
Навстречу по дороге со стороны Куявы пылило облако. Мрак различил скачущих по весь опор бояр на баских конях, знатных мужей, воевод. А позади всех тащилась царская повозка. Он рассмотрел светлую головку мальчишки, а позади изредка поблескивали печальные глаза женщин.
Во главе свиты ехал Кажан. Его глаза блеснули радостью, когда услышал о Голике, но Додону пробормотал о том, как был хитер постельничий, и как будет его не хватать, если не заменить еще более умелым и знающим, как вот он, Кажан, верный слуга царю и Отечества...
Додон махнул дрожащей рукой:
— Возвращаемся. Гроб довезут без нас. Ты, Кажан, скачи вперед. Упреди Рогдая и других, дабы все приготовили. А ты, доблестный Мрак, езжай впереди Льдана. Тебе тоже будет уготована встреча.
Мрак сказал тяжело, будто сдвигал гору:
— Благодарствую...
— Ну-ну, чего уж. Честным пирком да за свадебку. Супротив судьбы не попрешь!
— Благодарствую, — повторил Мрак еще тяжелее. — Но у меня впереди другая дорога.
Царь вытаращил глаза. Кажан поспешно вмешался:
— Не препятствуй, царь! Не препятствуй. Это мы люди махонькие, житейские. мирские. А у него впереди дорога подвигов! Есть же исчо на свете чуды-юды недобитые, по горам и долам прячутся, егойной палицы страшатся! Но наш богатырь отыщет их усех и перебьет себе в честь, а царю на славу...
Царь смотрел то на Кажана, то на темного как туча Мрака. Мрак пожал плечами.
— Думай, как хошь.
Не попрощавшись, он повернул коня. Дорога пошла под уклон, конь весело помахивал гривой. Жаба завозилась на плече, шумно вздохнула и прижалась теплым пузом крепче.
— Опять мы с тобой остались вдвоем, жабуня.
— Ква, — печально согласилась жаба.
Ехал весь день, не встречая людей. В груди были пустота и горечь. Ночь застала в степи, он свернул к ручью, вымылся и приготовил себе нехитрый ужин. У него был сыр, мясо, которое можно жарить на углях, и острый нож, которым хлеб можно нарезать тонкими ломтиками.
Заснул на диво быстро. Внутри выгорело, не было даже злости. В сон провалился как в смерть, а утром, проснувшись, долго слушал
Конь подошел, обнюхал недоверчиво и озабоченно. Мрак погладил бархатные ноздри:
— Ладно, ладно. Ты прав. Встаю.
И снова ехал, безучастный и омертвевший. Там в лесу его хижина, в которой он жил здесь, когда бегал в лесу попеременно то в волчьей личине, то в человечьей. Ее не миновать, даже переночует и напоит коня...
А ведь в мечтах и самых сладких снах, даже волчьих, он всякий раз подъезжал к этой хижине, а из очага вился сизый дымок, вкусно пахло пареным мясом, а когда подъезжал ближе, на крыльцо выскакивала золотоволосая, пронизанная оранжевым солнцем девушка. Ее глаза были устремлены на него, а губы раздвигались в счастливой усмешке...
Конь под ним вздохнул, опередив его, Мрак грустно рассмеялся. Прощай, Куявия. Но у него в мешке еды на неделю, у него тяжелый топор с лезвием острее бритвы, а впереди между ушей коня видна бесконечная дорога... Что еще мужчине надо?
Дорога пошла вниз, впереди расстилалась долина. Конь пошел лихим наметом, он увидел голубую ниточку ручья, заметил крышу хижины и догадался, что там будет отдых.
Мрак насторожился. Сквозь щели в крыше поднимался сизый дымок, на лугу паслись двое стреноженых коней. А когда конь Мрака вылетел на луг, дверь хижины распахнулась, на пороге появилась тонкая фигурка с золотыми волосами, вся светлая и пронизанная солнцем.
— Что за... — пробормотал Мрак. — Нич-ч-чего не понимаю...
Она вышла на крыльцо и смотрела на него со странным выражением. Солнце светило ей в спину, волосы горели как расплавленное золото, но лицо оставалось в тени.
— Что за дурь? — буркнул он. — Это не место для царской дочери!
Светлана пожала плечами:
— Да? Тогда это может стать другим местом.
— Каким?
— Местом для твоей жены.
Он попробовал смотрел на нее холодно и отстраняюще, но она отвела взгляд, словно страшась видеть его глаза, шагнула вперед. И еще. А когда оказалась прямо перед ним, внезапно прильнула к нему, крепко-крепко обхватила тонкими руками, прижалась всем телом.
Мрак с неловкостью погладил по голове, чувствуя себя дураком, но затем руки сами обняли, она вскинула голову с сияющими глазами, где уже заблестели слезы.
Он наклонил голову, с величайшей осторожностью, словно касаясь святыни, притронулся губами к ее полным и сочным, похожим на спелые вишни, напоенные летним солнцем.
— Зачем ты приехала?
— Потому что... разве ты не понимаешь?
Он покачал головой:
— Да, киян понять трудно. Но мне кажется, я сделал все, чтобы ты меня больше не видела.
Она независимо пожала плечами:
— Не всегда же тебе побеждать?
Он снова поцеловал ее, чувствуя как от нежности в нем начинает дрожать каждая капля крови. В глазах защипало, словно ветром бросило едкую пыль.