Мракан-сити
Шрифт:
— Слышал такую мрачную историю, но никогда серьезно не брал в голову, да и вспомнил только сейчас. Говорили, что его старший брат, который исчез в ночь, когда Фредди определили в приют, убил его отца. То есть, убил их родного отца.
— Серьезно?
— Не повезло человеку в жизни… точнее, не повезло тем, кому посчастливилось оказаться на его жизненном пути. Вам и так должно быть все предельно ясно.
— Мне понятно — кивнул Уолтер, — Понятно…
Что натворил Фредди — он не рассказал, а прокурор Блум спрашивать два раза
Голова проснувшегося Дэвида трещала, как и каждая дважды ушибленная часть тела (он же немерено раз поскользнулся на собственном рефлекторном извержении, что в переводе с народного — «рвота»).
«Кто-нибудь составит для меня список лучших рецептов от похмелья? Или мне предстоит мучиться до самого вечера?»
Две минуты ушло на то, чтобы Дэвид понял, где находится.
«Господи, я сгорю от стыда, если узнаю, что меня кто-то видел».
Еще три — узнать кабинет Фернока.
«Если он меня все еще не убил, это не значит, что я буду жить».
И четыре минуты, чтобы вспомнить, что сталось с жетоном полицейского.
«Подамся в прозаики. Там хоть что-то заработать можно пером, а то стихов никому не нужно, только свое самолюбие тешишь, да в расходы входишь — пустяшное это занятие поэзия, баловство одно. Напишу книгу, назову «Как Просрать Работу». Если не будет дотягивать до уровня художественного произведения, то получится, скорее, что-то вроде энциклопедии. Так и прославлюсь».
Вдруг вошел хозяин. Дэвид обернулся.
— Блевонтину свою, надеюсь, уберешь, или мне скажешь взять швабру?
Лейтенант посмотрел на него сначала суровым взглядом, а потом более сдержанно. Блейк чувствовал, что сильно насолил ему, явно перебрав вчера.
— Прости. Со мной такое бывает. Я просто…
Фернок неожиданно прервал словоизлияния противоречивого алкаша-запойщика.
— Ладно, не оправдывайся!
(Уже не совсем экс) офицер закрыл глаза, напряг скулы, стиснул губы и кардинально изменился в лице.
— Почему?
Ответ не заставил себя долго ждать:
— Бесполезно! Я через стены уже почти научился смотреть, а тебя каждый видит насквозь! Даже слепые…
Блейк сконцентрировал внимание на метаморфозах в голосе Фернока, в котором упорное раздражение боролось с пробивающейся наружу добротой.
— Я бы поспорил…
— Было бы глупо.
Затем пришла очередь главного вопроса, к которому Дэвид готовился, пока отлеживал бок.
— Скажи, а что со мной будет?
— ?
— Ты мне ничего плохого делать не будешь? Брать деньги с меня…
— Надо бы! Знал бы ты, сколько я отвалил соседям за то, чтоб тебя выпустили! — секундой позже Фернок резюмировал, — Но так, как основной причина твоего депрессивного настроения, вроде, является наш конфликт, то замнем. Отделаешься мытьем полов…
— И все? А денег требовать не будешь?
От
— С тебя-то?
Виноватый заткнулся.
— Дурак ты, и уши холодные! Лучше ищи в своих богатых сновидениях вразумление!
«Ладно» — подумал Блейк.
Уолтер Бёрк медленно, но верно достигал своей цели. Сегодня полисмен встретился с другим человеком, знающем о послужном списке прокурора. Это — бывший коллега Кригера Стивен Страм — опытный юрист, преподаватель экономики и заместитель ректора экономического университета. Три в одном.
— Что можете сказать по поводу этого человека? — Бёрк кинул фотографический снимок на стол.
Еще пока молодой, но неспособный похвастаться хорошим зрением, господин Страм внимательно посмотрел на изображенного на снимке человека. Чтобы определиться с ответом, ему пришлось взять двухминутный перерывик. То ли память подводила, то ли подыскивал нужные слова…
— Знаю его…
Бёрк наступал:
— Что о нем скажете?
— Ничего хорошего — юрист скрестил пальцы, — Народ работал в атмосфере постоянной нервотрепки из-за этой сволочи.
Офицер узнал, что «нечистик» подгадил мистеру Блуму, подпортил жизнь мистеру Страму, и, возможно, насолил еще многим другим. Для лучшего прояснения ситуации он регулярно спрашивал, уточнял, узнавал и также не забывал делиться собственными впечатлениями.
— Простите, ничего не понял. Что произошло? Какой-то инцидент?
— Инцидент… — Страм выдавил из себя поддельную усмешку для усиления негативного окраса собственных громких высказываний насчет «кристально-чистого» окружного прокурора, — Не то слово. Уволили многих. Хотя я явно приуменьшаю…
— А без преуменьшения?
— Отстранили почти всех рабочих, позже на эти же должности взяли новых, менее компетентных. И все из-за придурка Кригера.
— Вы не знаете, из-за чего он так распорядился?
— Тут прослеживался личный интерес господина обвинителя. Вы же понимаете, надеюсь, что большинство подобных Кригеру счастливцев честны лишь на словах, а по сути каждый пытается отстоять свое, махая рукой на справедливость. Из-за него мне пришлось перестраивать весь свой бизнес, пересоздавать. Понимаете? Эти заморочки стоили мне самого дорогого — времени.
— Сколько потратили?
— Два года, мать его! — Страм так взбесился, что, чудилось, его уже не остановить: скинув со стола все предметы, включая настольную лампу, он закричал еще раз, — Аморала надо привлечь за открытое использование должностных полномочий вопреки простой человеческой справедливости!
— Ясно. Очень тонкий и, к сожалению, действенный способ… — сказал Бёрк, узнав от бывших приятелей прокурора достаточно для составления вывода — в департаменте «чужой».