Мраморный меч 2
Шрифт:
Поговорив еще немного, Вереск пошел в комнату. Обед он уже пропустил, но в сумке были остывшие булочки. К тому же наверняка Алькор взял ему что-нибудь. Друг пусть и злился, часто был недоволен, но о Вереске заботился. Наверное, Вереск был единственным, о ком он заботился.
Он закрыл за собой дверь и посмотрел на Алькора, который сидел на кровати и читал старую книгу. На его появление лишь посмотрел исподлобья и вновь вернулся к чтению. Вереск не обратил на это внимание, расслабил лицо и положил сумку на постель. Переоделся в домашнюю рубашку и штаны, достал из сумки салфетку с булочками.
Потянулся и посмотрел на Алькора. Тот сидел недовольный,
– Ты напряжен. Что случилось?
Вереск не знал точную причину недовольства Алькора. Они не так давно вернулись в академию и должны были радоваться. В приюте было тесно, к ним относились плохо и несколько раз поднимали руку. Они не могли использовать потоки, не проводили ритуалы и книги, которые взял с собой Алькор были пустыми и незначимыми. Здесь же руки у него развязывались. Библиотека с книгами, большая концентрация потоков в одном месте.
Вчера они провели ритуал. Вереск видел, что учителя смотрели друг на друга с немым вопросом, скорее всего почувствовали что-то странное, необычную вибрацию потоков. Но не знали причину. На Вереска внимание обращали не больше обычного, что немного успокаивало.
Но Алькор все равно выглядел недовольным.
– Ритуалы делают нас чувствительнее, но не сильнее. Нужно провести еще один. Никто ничего не заподозрит. Я уверен.
Вереск посмотрел на него внимательно.
– Алькор, зачем так много? Мы и так самые сильные на курсах, лучшие в академии. Этого достаточно, – осторожно спросил Вереск и вздрогнул, невольно вжимая голову в плечи, когда услышал крик.
– Нет! Этого недостаточно! – взревел Алькор и зло посмотрел на него.
Он хотел было возразить, но не успел. Алькор отбросил книгу и посмотрел бешено, в голосе сквозила такая ярость, что потоки беспокойно завибрировали вокруг.
– Этого никогда не будет достаточно, дорогой. Мы должны стать сильнее. Мы станем сильнее! И тогда… Тогда мы отомстим им. За всю боль, которую они нам причинили, за унижение и страх. Они отплатят нам за все. Больше никто не посмеет смотреть на нас свысока. О, мы станем великими, дорогой! Они будут валяться у наших ног и тогда, я отплачу им за каждый шрам. Только представь: я и ты – величайшие маги столетия, на которых остальные просто смотреть бояться будут!
Алькору всегда было мало. Вереск не был против, но ритуалы опасные и нужно было тщательно к ним готовиться. Ему до сих пор было плохо, слабость в теле ощущалась и тошнило.
– Мы вчера провели ритуал и наша магия все еще нестабильна. Учителя что-то почувствовали, – ответил Вереск и прикрыл глаза. – Нужно немного потерпеть. Поверь, наше терпение окупиться.
Алькор скривился, но промолчал. Скорее всего был недоволен, несогласен с ним, но аргументов не находил. Но Вереск слабо улыбнулся, чувствуя свою маленькую победу. Ему тоже было трудно. Магия нестабильна, тело чувствительное и потоки льнули к нему, но их казалось много. Вереску приходилось постоянно улыбаться и играть себя прежнего, более дружелюбного и общительного, когда таким он уже не был.
Было трудно, но Вереск верил Алькору.
– Я поеду на ярмарку в Ксоур с учителем. Послезавтра утром. Не знаю на сколько.
Алькор посмотрел на него внимательно и нахмурился. Промолчал. Задумчиво пропустил волосы сквозь пальцы и накрутил тонкую прядь на
– Я поговорю с учителем. Одного я тебя не отпущу.
Он не сомневался в том, что Алькор не оставит его одного.
28
Ара открыл глаза и тут же скривился. Тело болело, правую руку он не чувствовал – отлежал. Полежал недолго и встал с кровати, шипя от боли. Кровать слишком жесткая и узкая, одеяло тонкое и ночью не грело. Конечно, сейчас лето и на улице тепло, почти жарко, но в обители камня, тонких свеч и икон – прохладно, особенно ночью. Поэтому Ара передернул плечами прошлепал босыми ногами до стула и стал одеваться.
Молча вышел из кельи и направился к бочкам с водой, потому что глаза открывались с трудом и спать сильно хотелось. Поэтому Ара не здоровался с раздражающе бодрыми рыцарями, а бурчал и дальше шел в воде. Когда же он умылся и сходил в туалет – стало кратно легче.
– Доброе утро! – радостно поприветствовал его Ривз. Ара вздохнул и кивнул, убирая влажные волосы с лица.
Они вышли из небольшого здания, куда их поселила Мама. Монастырь женский, поэтому нахождение мужчин в его стенах нежелательно. Ара даже понадеялся, что они поедут в какую-нибудь таверну и в монастырь приходили бы как гости, но Мама с учителем решили по-другому. Поэтому он уже несколько дней спал в келье, обедал с монахинями и гулял по саду.
Ара спрятал зевок в кулак и остановился, проходя к нужной скамье. Сел на нее и сразу закрыл глаза, сложил ладони, переплетя пальцы и провалился в дремоту. Мелодичный, приятный голос Мамы этому способствовал. В монастыре молитвы ему нравились, ведь женские голоса слушались приятнее. Иногда монахини пели и Ара даже заслушивался, игнорируя сонливость.
– Ара, – шепотом позвал его Ривз и легко ударил локтем под ребрами. От неожиданности Ара широко открыл глаза и непонимающе посмотрел по сторонам. Повернул голову на тихий смех. – Вы настолько погрузились в молитву, что забыли о происходящем. Молитва закончилась, пора идти на завтрак.
Ара кивнул, соглашаясь с надуманными выводами Ривза и тяжело встал. После короткой дремоты стало легче, глаза больше не болели, и голова не ощущалась чугунной. Борясь с желанием размяться, Ара медленно шел в столовую, где им вновь дали пресную кашу с несколькими маленькими ягодами, воду и мягкий кусок ржаного хлеба.
Он скучал по жизни в деревушке, мягкой кровати и вкусной еде. К счастью, если верить учителю, они скоро уедут. Да и долго мужчинам в женском монастыре находиться нельзя. Никто не сомневался в их добрых намерениях, да и знали, что жили рыцари в отдельном доме. К тому же Ара не разговаривал и почти не встречался с монахинями, которые, по его мнению, были не такими уж и красивыми. С ними он б разделил постель только от скуки.
После такого завтрака сил было не много и чувствовался несильный голод – он не наелся. Но это никого не волновало. Ара закатал рукава рубахи, взял меч и встал напротив Ривза. Для тренировок они выходили за пределы монастыря не только потому, что тренировочной площадки там не было, но и из-за святости места. Мама насилие не переносила, даже в качестве тренировки, да и монастырь святой Агаты священное место, где не проливалась кровь.
– Буду надеяться на ваше милосердие, – сказал Ривз и перехватил меч удобнее. Ара усмехнулся и сделал то же самое. Каждый раз он говорил одно и то же, а потом тихо жаловался на боль в мышцах, на царапины и ссадины. Ара его не жалел, ведь готовился к великой миссии.