Мщение справедливо
Шрифт:
– И за какую же сумму ты меня скатишь?
– Велишь взять и передать тебе, – Аким взглянул на Бориса оценивающе, – велишь передать тебе миллионов пять баксов, могу не выдержать, скатить.
– Пять «лимонов»? – Галей искренне хохотнул. – Высоко себя ценишь. А если всего два, так отдашь?
Аким задумался, вновь взглянул на Бориса и твердо сказал:
– Лучше один. Тогда точно передам. А дорого ценю я не себя, а тебя. С тобой выгодней пять раз по миллиону сделать, чем схватить один и сбежать.
– Допустим, я тебе поверил.
– Кабы знал, не сидел бы тут, а жил бы у теплого синего моря.
– Ты парень открытый, честный?
– Не скажу, не знаю. Продавать – не продавал, а про себя не знаю. Может, и честный, а может, не продавался потому, что мне мою цену не давали.
– Стреляешь хорошо? – спросил неожиданно Галей.
– Смотря из чего, на каком расстоянии. Точно, не снайпер, в ближнем бою из пистолета стреляю быстро.
– Тир имеешь?
– Имею. Хочешь потренироваться?
– Возможно. Хорошую винтовку для снайперской стрельбы достанешь?
– Сразу не скажу. Я в снайперских делах не мастак, надо проконсультироваться, – признался Аким.
– Это хреново. – Борис долго молчал, затем сказал: – Подготовь мне тир. «Вальтер» или «беретту»-девятку, патронов для тренировки. Будешь готов, позвони брату, скажи, что Бориса ждут завтра утром. А сам подъезжай к этому кабаку через день, в восемнадцать.
– Понял. – Аким кивнул.
– Будь здоров, поезжай, я тут маленько задержусь.
– Удачи. – Аким поднялся, неторопливо вышел из ресторана.
Галей велел официанту убрать со стола, подать чашку кофе и счет, вынул из внутреннего кармана пиджака магнитофон, перемотал пленку, включил воспроизведение, магнитофон положил в карман, надел специальные очки и начал слушать весь разговор с Акимом с самого начала.
Проснулся Гуров, как обычно, в семь, почувствовал незнакомый запах, приподнялся на локте, взглянул в лицо спящей рядом женщины и вспомнил вчерашний день и вечер до мельчайших подробностей.
Обедали втроем, около семи Станислав уехал домой, Таня осталась, словно так и должно быть, оставаться у малознакомого мужчины. Пили мало, как шарахнули по стакану по приезде, так весь обед и до отбытия Крячко больше не притрагивались. Говорила в основном Татьяна, рассказывала телевизионные сплетни, деланно возмущалась, выясняя, что мужчины не знают популярнейших телезвезд.
– Менты, Танечка, темные менты! – смеялся Крячко. – У вас своя компания, у нас – своя. Я же не прихожу в ужас от того, что вы не знаете Семена по кличке Беспалый, за которым шесть покойников и бесчисленное количество разбойных нападений. Сеня, душевный человек, мечтал перерезать вашему покорному слуге горло, – он кивнул в сторону Гурова, – но чуть замешкался и отправился в мир иной. Существует мудрая пословица: «Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня».
Спустя несколько часов Гуров взял Татьяну на руки, напомнил мудрую
– Сегодня шестое апреля, четверг, одна тысяча девятьсот девяносто пятого года от Рождества Христова! – сказал Гуров и выпрыгнул из постели.
– А я, может, спать хочу, – пробормотала Татьяна, натягивая одеяло на голову.
– У тебя здоровые инстинкты.
Гуров прошел в гостиную и начал делать гимнастику. Занимался он халтурно, для очистки совести; незаметно увлекся, пропотел, принял душ и громко сказал:
– Подъем! Ванная свободна.
– А кофе дадут? – спросила Татьяна, проскальзывая в ванную. Татьяна завернулась в простыню, как в римскую тогу; стараясь казаться выше, ступала на кончиках пальцев.
– В зависимости от вашего поведения, мадам, – ответил Гуров, проходя на кухню.
– Буду стараться, господин полковник. – Татьяна говорила что-то еще, но Гуров не слушал, удивленно оглядывая чисто убранную кухню, вымытую, стоявшую на своих местах посуду.
«Значит, пока я спал, Татьяна поднялась, убрала и все вымыла», – понял Гуров, но он не знал, приятна ему такая забота или нет. Она женщина взрослая, самостоятельная, живет по своим законам.
За завтраком она взглянула на Гурова, загадочно улыбнулась и сказала:
– Ты прекрасно восстанавливаешься, вчера я чуть было тебя не пожалела – такой ты был замордованный, потерянный. Сейчас ты словно ледком схваченный, взгляд жесткий, даже когда улыбаешься.
– Нельзя мужчине говорить о его слабостях.
– Почему? Глупости! Если мужик слабак, так словами его не исправишь, а коли он Лев Иванович Гуров, то слова от него отлетают, как от стенки горох. Я рада, что встретила тебя, благодарна, что ты о любви не говоришь и планов в отношении меня никаких не строишь.
– Не загораживайся, никто не собирается причинить тебе боль. Сколько тебе понадобится на макияж и прочие женские хитрости?
– Минут тридцать.
– Не торопись, мне надо поговорить по телефону.
Татьяна убрала со стола, быстро перемыла посуду, скрылась в ванной. Гуров позвонил Орлову домой, услышав ответ, сказал:
– Добрый день, Петр. Надеюсь, сегодня ты отошел?
– Здравствуй, Лева. – Орлов, видимо, завтракал, через небольшую паузу продолжил: – Приказ ясен и прост: убийство раскрыть, свидетелей не беспокоить.
– Убийство мы раскроем, только не докажем…
– Раз не докажешь, значит, не раскроешь, – перебил Орлов. – Может, бросить все к нехорошей матери, изображать активность, писать длинные бумаги?
– Можно, мой генерал. Есть один нюанс – вернулся к жизни Борис Галей. Оплачивал его работу Якушев, команду о ликвидации Галея давал полковник Ильин. Деньги у киллера на исходе, по имеющимся у меня данным, он собирается получать долги.