Мсье Гурджиев
Шрифт:
ГЛАВА ВТОРАЯ
Свидетельство м-ра Рома Ландау. Дама и фантастический насильник. В спальне Гурджиева. Пример ясновидения. Книга. И еще одна книга. Вопросы, на которые нет ответа. Бог Шива. Интеллидженс Сервис ничего не выясняет. Странный постскриптум. Оккультизм и нацизм
МИСТЕР Ром Ландау выпустил в Англии книгу, завоевавшую некоторый успех. В ней описываются встречи автора с кое-какими людьми, которые считаются «духовными учителями». Это Кайзерлинг, Бо Йен Ра, Стефан Георге, Рудольф Штайпер, Кришнамурти, Джордж Джеффрис, Фрэнк Бухман, Петр Успенский и Георгий Гурджиев.
Мне понравились слова, которыми заканчивается весьма скромное предисловие к этой книге, свидетельствующее о жизни, полностью
«Смысл моих усилий — в поисках Бога. Пусть читатель решает сам, могут ли эти поиски быть кощунственными».
КНИГА м-ра Рома Ландау, переведенная на французский г-жой Терезой Обре, вышла в издательстве «Ковчег» под названием «Цель моих исканий — Бог». Приведем отрывок из нее, посвященный Георгию Гурджиеву во время его пребывания в Нью-Йорке в 1930 году.
МНЕ давно уже хотелось познакомиться с Гурджиевым, и вот однажды, будучи в Нью-Йорке, я получил такую возможность. Я попросил у Ореджа рекомендательное письмо, но, поскольку в тот момент они почти не поддерживали отношений, он решил, что подобная рекомендация только повредит делу. В конце концов мне удалось заручиться поддержкой другого старого друга Гурджиева, который загорелся этой идеей и попросил меня позвонить ему дня через три. Когда я позвал его к телефону, он посоветовал мне связаться с секретаршей Гурджиева. Я спросил, следует ли мне сослаться па него самого.
— Ни в коем случае, — ответил он, — скажите лучше, что вы посоветовались с мистером Л.
— Но я незнаком с мистером Л., — возразил я.
— Тогда просто скажите, что мистер Л. вроде бы должен был сообщить о вас Гурджиеву и устроить вашу встречу с ним.
Я позвонил секретарше. Она, разумеется, ничего не знала о переговорах между мистером Л. и Гурджиевым, но посоветовала мне изложить все мои соображения в письменном виде и переслать ей, чтобы она передала их Гурджиеву. Так я и сделал, а через два дня она сообщила мне по телефону, что Гурджиев может принять меня в половине третьего в своей гостинице.
Накануне интервью я завтракал с видным американским литератором, который, как мне говорили, знал Гурджиева на протяжении многих лет. Я полюбопытствовал, что он думает о нем.
— Честно говоря, — ответил американец, — мне ни разу не довелось с ним беседовать, но я часто присутствовал на его лекциях и должен признаться, что этот человек представляется мне настоящей загадкой.
— Не кажется ли вам, что он подчас пользуется своими сверхъестественными способностями в целях, которые отнюдь нельзя назвать духовными?
— Это утверждение несправедливо. Все, что выходит за рамки нашего понимания, может быть частью духовной системы необычайной глубины и размаха. Не забывайте, что и госпожа Блаватская иной раз добивалась от своих учеников адекватных реакций, осыпая их бранью и всячески унижая. Вполне возможно, что Гурджиев прибегает к подобным методам.
Было время, когда Оредж и другие адепты Гурджиева пытались вовлечь меня в свое движение. Я неизменно отказывался и должен сказать, что правильно делал: у меня нет с ними ничего общего.
— А верно ли, что Гурджиев резко переменился после автокатастрофы?
— Мне кажется, так оно и есть. Он ведь долго находился на волосок от смерти, а столь трагический опыт не может пройти даром. Как вы, наверное, знаете, он только что выпустил свою первую книгу, которая меня просто поразила; ведь автор предстает в ней в новом обличье, более альтруистическом, менее материальном.
— А где можно достать эту книгу?
— Боюсь, что нигде. Издание не предназначено для продажи, Гурджиев рассылает экземпляры только тем, кого считает достойными такого подарка. Я получил от него эту книгу, но, признаться, с трудом осилил ее до конца, настолько чудовищным языком она написана.
— Вам доводилось встречаться с ним в последнее время?
— Да, я видел его этой весной, во время одного из собраний, и в тот день произошел
Мой друг в свой черед улыбнулся и добавил после небольшой паузы:
— Так что будьте осторожны. Человек, с которым вам предстоит встретиться, и впрямь наделен странными способностями. Не зря же он столько времени провел в Тибете!
— Слышали мы эти басни про Тибет, — отозвался я. — Но я не очень-то им верю. Все эти пророки и пророчицы, начиная с госпожи Блаватской, только и делают, что бахвалятся знаниями, полученными в Тибете. А вы уверены, что Гурджиев и в самом деле был там?
— У меня есть даже кое-какие доказательства. Несколько лет назад в Нью-Йорке был устроен прием в честь Гурджиева. На нем присутствовало немало знаменитостей, в том числе писатель Ахмед Абдулла, который сообщил мне, что никогда не видел Гурджиева и будет рад с ним познакомиться. Когда Гурджиев вошел в зал, Абдулла обернулся ко мне со словами: «А ведь я ошибся, я уже встречал этого человека. И знаете ли вы, кто он такой на самом деле? Перед войной он был известен в Лхасе как агент русской секретной службы. В то время я тоже находился в Лхасе и мы некоторым образом противостояли друг другу». Отсюда можно заключить, что Гурджиев проник в самую сердцевину эзотерического знания. Кое-кто утверждает, будто разведывательная деятельность была призвана скрыть истинную цель его пребывания в Лхасе, которая заключалась в том, чтобы овладеть сверхъестественными методами тамошних лам. Другие, напротив, уверены, что все эти эзотерические исследования служили лишь ширмой для его политических махинаций. Как разобраться, кто тут прав, а кто не прав?
ГУРДЖИЕВ остановился в одной из самых фешенебельных гостиниц 57-й авеню. Когда администратор позвонил наверх, чтобы сообщить о моем визите, мне было предложено «подниматься прямо к нему». Постучав, я вошел в небольшую, довольно темную комнату. У дверей меня поджидал рослый молодой человек с сигаретой в зубах.
— Благополучно ли добрались? — осведомился он. — Присядьте, пожалуйста, на минутку, хозяин сейчас подойдет.
Встречающий показался мне вполне приличным и хорошо воспитанным, но вид у него был такой затравленный, что не приведи Господь, хотя, разумеется, я не ручаюсь за свою объективность. Я явился сюда с твердым намерением ничего не драматизировать, а только как следует наблюдать и получить как можно больше информации. История Гурджиева была драматична сама по себе. Что же касается молодого человека, то его вид не оставлял у меня никаких сомнений. Он был бледен, его воспаленные глаза горели лихорадочным огнем, словно ему только что привиделся призрак. Он нервно курил, не сводя глаз со смежной комнаты. В открытый проем была видна кровать и несколько чемоданов. Комната, в которой мы находились, была, как ни странно для отелей такого класса, довольно скудно обставлена: всего-навсего несколько черных, изрядно потертых кресел, столик да камин. Хлопнула дверь, выходящая в коридор, и на пороге появился Гурджиев.