Мшел. Книга 2. Энлиль
Шрифт:
От горячего жала поднимался дымок.
– Подобрал на дороге. Месяц бродят, людей боятся. Из города, знают моего друга, – кратко отрекомендовал их Дмитрий.
– Да, вижу, диета не пошла им на пользу. А, хм, – он засуетился, – я же не ждал, у меня и стула лишнего не найдется.
– Раздевайтесь, проходите, а я приду скоро проведать и принесу пару стульев и чего-нибудь поесть, – пообещал Дмитрий. – А ты не суетись, Владимир Петрович, покажи им комнату, туалет, и пусть себе обживаются. Если захотят остаться, поговорим с председателем, где они
– Ну, разувайтесь, проходите, рюкзаки свои оставляйте тут, никто не тронет. У меня холостяцкое жилье, все по-простому, не так, как вы привыкли, – разволновался Владимир.
– Да мы уже успели отвыкнуть от комфорта, – произнесла Оксана. – В палатке спали три недели подряд.
– В палатке? В такой холод?
Дмитрий закрыл за собой дверь и направился домой. Известие об Андрее Петренко вызвало ностальгические воспоминания и желание узнать их судьбу. Он предполагал, что друг не станет сидеть и ждать, а предпримет какие-то действия, чтобы не столкнуться с проблемами, голодом, холодом, мародерами и прочим. Он поверил рассказу Максима и спешил поделиться этим с Татьяной.
Калитка на задах натужно заскрипела проржавевшими петлями. Упустил он ее сразу, а теперь уже было поздно. Разнуздал быка и загнал в сарай. Вышел из другой двери во двор. Жена развешивала на веревке стираное белье.
– Мама сказала, ты людей каких-то вез? – спросила она.
– Да, семью, мама, папа и ребенок, бродяжничали целый месяц. В городе, говорят, плохо, ушли, и им сразу не повезло, вот и боялись людей, прятались по лесам. Они знают Андрея Петренко, он там отряд самообороны собирает. Что-то у него не клеится, кого-то, если не врут, он уже застрелил.
– Как жаль, что мы не можем позвонить друг другу, узнать. Наговорить могут разного, но, с другой стороны, мы ведь тоже убивали людей. Времена такие.
– Хотел бы я перетащить их в Митяево. – Дмитрий вздохнул. – Лучшего напарника представить сложно, да и им самим тут было бы лучше. В городе голод, холод, а чем ближе к зиме, тем будет хуже. У нас есть какая-нибудь еда, чтобы накормить несчастных бродяг, уж больно они тощие?
– Дим, а им сейчас, наверное, ничего тяжелого нельзя. У нас есть бульон куриный и тыква запаренная.
– Пойдет. Собери, я отнесу.
– Надо бы их в баню пригласить, – решила Татьяна, направляясь в дом. – Не завшивели они в походе?
– Я не рассматривал. При мне не чухались.
– А ты сам-то голоден?
– Перекусил бы. Пешие прогулки способствуют аппетиту.
Из дома выскочил Арсений, чуть не сбив отца.
– Па, ты Мартка вернул? Я поеду покатаюсь? – У него горели глаза желанием куда-нибудь ехать.
– Он устал. Дай ему отдохнуть. Напои его и ковшик дробленки дай, но не больше, а то опять раздует.
– Ладно. – Сын рванул в сторону сарая.
– Все вы, мужики, на одну колодку деланные, – усмехнулась Татьяна, глядя в спину Арсению. – Какое-то ненормальное поклонение перед транспортными средствами.
– Атавизм, который мы должны были изжить после внедрения
– Согласна. Я боялась, что Сенька у нас сутулым будет, а сейчас глянь, как распрямился. А перед девчонками как воображает, будто не на быке, а на настоящей машине едет.
Дмитрий прошел в гостиную и сел за стол.
– Что у нас на обед? – спросил он, чувствуя доносящийся из сеней запах тушеных овощей.
– Жаркое. Мы с мамой потушили овощи, картошку с уткой в казанке на печке. Пальчики оближешь.
– Видела бы ты, какие худые эти найденыши. Даже неудобно как-то есть такие разносолы, – признался Дмитрий, пуская слюну в предвкушении обеда.
Татьяна вынесла глубокую тарелку с горячей едой и поставила перед ним.
– Радоваться надо за них, что нашел раньше, чем умерли с голоду. Теперь у них все будет хорошо, и они сами себе будут готовить что хотят.
– А вдруг наши Петренки тоже голодают?
– Вряд ли. Андрей бы этого не допустил.
– Знаешь, когда они сказали, что из того же района, что и Петренко, и слышали про Андрея, мне сразу показалось это неслучайным. Как будто знак, чтобы мы задумались.
– Дим, не натягивай сову на глобус, это простое совпадение. – Татьяну заранее напряг ход мыслей мужа.
– А если нет? Ты только представь, – Дмитрий оттолкнул от себя тарелку, – я ем жирную утку с овощами, а они, возможно, ограничены коркой хлеба на день. Этот Максим сказал, что в городе раздают еду по карточкам, но ее не хватает прокормить семью. И с чего бы Андрей брался за оружие, если там все так прекрасно? – Дмитрия понесло.
– До города триста километров. Это все равно что идти на другой конец Земли. Кругом бандиты, подозревающие друг друга люди, все на нервах. А потом, какая сейчас ситуация в городе, ты не знаешь. Где можно ходить, а где нельзя. Если они поделили его на районы и враждуют друг с другом? Мне жаль Петренко, но мы сразу сделали правильный выбор.
– А девчонки, Тань?
– Дим, пожалуйста, не надо. Ты не сможешь им помочь, а мы останемся без тебя. Я этого очень боюсь. Деревня без тебя будет чувствовать себя незащищенной. Понимаешь, на чаше весов лежат разные грузы.
– Понимаю, но совести моей от этого не легче. – Дмитрий придвинул тарелку и принялся за еду в глубокой задумчивости. – А тут еще эта Энлиль, будь она неладна. Городу конец, он превратится в кладбище.
– Что ты придумываешь? Как это связано вообще?
– У них там сейчас самодельные печки из абы какого металла, они же сгниют за пару дней, если топить их время от времени. А постоянно топить нечем. – Дмитрий снова задумался. – Надо было настоять, чтобы они за нами ехали следом.
– Да чего уж сейчас об этом сокрушаться. Ничего не изменить. – Татьяна положила руку на плечо мужу. – Ешь, все образуется. Петренко знают, где мы живем, и могут сами собраться и прийти.