Мшел. Книга 3. Вавилон
Шрифт:
Глава 7
Парадоксальность ситуации заключалась в том, что людей внезапное отсутствие охраны испугало сильнее, чем присутствие. Пока солдаты караулили вход, нестерпимо хотелось свободы. Половина всех разговоров была на тему неправомочности такого строгого карантина, глупости властей и военных. Но как только стало ясно, что их больше никто не охраняет, люди столпились в фойе и не решались перейти через порог.
– А если в засаде сидят? Как шмальнут по самому смелому, – предположил один из мужчин, стоящий у дверей.
– Иди, не бойся, ты пожил достаточно, – пошутил
– Сам иди. – Мужчина, словно испугавшись, отошел назад.
Глеб с большой долей вероятности знал, что никакой охраны, спрятавшейся в кустах, нет. Что военных забрали в город для контроля порядка в связи со сложной эпидемиологической обстановкой. Какой смысл был охранять полторы сотни человек, когда по полумиллионному городу расползалась опасная зараза. Больше никакой необходимости пиарить спасенных пассажиров зараженного рейса не было, надо было решать настоящую проблему.
– Пропустите. – Глеб протолкнулся сквозь толпу и вышел на крыльцо.
В выщербленном бетоне стояли лужи, оставшиеся после ночной грозы. В воздухе пахло сырой почвой и прелой листвой.
– Ба-бах! – выкрикнул Глеб и присел.
Толпа отпрянула от входа, рассмешив его.
– Свобода, народ, от всего, – пошутил он с двойным смыслом. – Выходите, никто вас тут не подстрелит.
Народ опасливо перебрался через порог и вышел на крыльцо. Глеб сошел с него и отправился осматривать здание вокруг. Не увидел ничего интересного и направился через парк к забору с воинской частью. Забрался по дереву выше бетонной плиты ограждения с барельефными звездами, чтобы разглядеть, что происходило по ту сторону. А там ничего не происходило. На территории части не было никого, словно вымерли. Такого быть не могло, чтобы воинская часть в полном составе снялась на какие-то мероприятия, пусть и вселенской важности. Глеб не слезал с дерева, пока не дождался показавшегося из казармы офицера. Он был вооружен АКСУ и, судя по всему, выполнял обход.
– Привет! – поздоровался Глеб, когда офицер оказался рядом.
– Блин! – Военный чуть ли не подпрыгнул на месте от неожиданности. – Ты в своем уме? У меня же оружие!
– Прости, не думал, что ты на измене. Куда все делись?
– А ты, для начала, кто такой? – Офицер пришел в себя.
– Мы пассажиры с зараженного самолета. Ваши соседи по участку, – пояснил Глеб.
– А, понятно. Куда делись, куда делись. На кордоне все, карантинный пояс вокруг города, никому ни въехать, ни выехать. Вы там что, в информационном вакууме живете?
– Вообще-то, да. Нам привозили газеты недельной давности, а телефоны изъяли на дезинфекцию, поэтому мы вообще не в курсе происходящего.
– Сочувствую, а может, и нет. Говно происходит, друг, и, похоже, мы ему проигрываем в одни ворота. У меня в телефоне ролики сохранены, могу показать, – сам предложил военный.
– Был бы весьма признателен, – обрадовался Глеб.
– Ты только оставайся на своей стороне, – посоветовал военный. – У нас тут камеры, не хочу, чтобы фиксировалось нарушение периметра в мою смену.
– Конечно, не полезу, зачем? – Глеб осторожно подобрался по ветке ближе к забору.
– Зачетный прикид, – усмехнулся офицер, глядя на нижнее белье.
– А я уже привык, даже удобно, что ширинка без пуговиц.
–
– Спасибо. – Глеб осторожно, как огромную ценность, взял телефон в руки и включил первый ролик.
Его снял эмоциональный гражданин, часто использующий мат для доходчивости. Он снимал припаркованные машины во дворе типичного спального района. Почти все автомобили выглядели странно. Из-за потерявшего структуру пластика бамперов, оплывших по краям, они имели приунывший вид. У машин текли ручки, рейлинги, колпаки, колеса. А в одной части двора по причине короткого замыкания случился пожар. Несколько мужчин пытались затушить автомобили при помощи пары небольших огнетушителей, но проиграли стихии. Шарахнул взрыв, раздался мат, и видео оборвалось.
На втором видео под комментарий девичьего голоса показывался многоквартирный дом, в котором произошло массовое заражение пластиковых окон. Рамы стекали по подоконникам, с грохотом падали стеклопакеты на землю. Растерянные люди выглядывали в окна, бегали под домами, будто надеялись каким-то чудом вставить назад выпавшие и разбившиеся в крошку стекла.
На третьем видео оператор издалека снимал небольшой торговый центр, из которого валил черный дым и вскоре выбился столб огня. Человек причитал, что пожар распространился так быстро, что многие просто не успели выбежать.
– Там точно пара сотен человек осталась, – сообщил он парню, стоявшему рядом с ним.
Конечно, в подобной ситуации люди были склонны к преувеличению масштабов катастрофы, помня, как быстро сгорел их самолет. Задержись они на секунды, никто не успел бы выбежать.
На четвертом видео картинку снимал человек, находившийся в длинной очереди желающих попасть в город. Машины стояли на дороге в два ряда от горизонта и до горизонта.
– Был на даче, позвонила жена, сказала, чтобы я скорее возвращался, потому что будут закрывать город. Кто будет закрывать, зачем закрывать, непонятно. Собрался и поехал. А тут ребята, смотрите, действительно не пускают. Народ в очереди говорит, что началась какая-то эпидемия. Неясно только, это учения или на самом деле. Чую, до ночи тут ничего не рассосется и придется ехать полями назад, на дачу. У меня там еще бражка невыгнанная осталась, как бы не скисла с такими эпидемиями. Кому интересно, ставьте лайки, запилю продолжение про пробку века.
Больше сохраненных роликов в папке не было. Глеб вернул телефон военному, пребывая в глубокой задумчивости.
– Что, впечатлило? – так понял офицер выражение его лица.
– Весьма, – ответил Глеб. – Мы же на полном обеспечении города, у нас ничего нет, ни одежды, ни еды, ни документов.
– Сочувствую. – Военный убрал телефон в карман. – Потерпите несколько дней, пока не устаканится.
– Думаете, устаканится?
– А что еще остается? – Офицер намерился идти дальше.
– Скоро упадет интернет, электричество, и все, исчезнет координация всех со всеми. Начнется бедлам, хаос, каждый сам по себе. – Именно такие мысли вызвали у Глеба пугающие ролики. – Вы посмотрите, у нас все пластиковое, мы живем в пластиковом веке.