Мшел. Книга 3. Вавилон
Шрифт:
– Я же сказал, ничего не происходит.
– А я тут нечаянно слышал ваш разговор, поэтому знаю, что это не так. Какой смысл вам скрывать от нас правду? Мы что, государственная комиссия, которая принимает у вас порядок в стране? Или у нас в государстве просто все так делают, как только начались проблемы, сразу начинаете врать и делать вид, что ничего не происходит. Ваша задача не дать нам выйти за границы охраняемой зоны, хоть и непонятно, на кой хрен держать взаперти людей, прошедших тотальную санобработку. У меня резиновые тапки, и если бы у нас существовала зараза, они давно бы оплавились. Ладно, соглашусь, у вас приказ
– Обойдетесь. Начальство скажет дать – дадим, иначе никак, – ответил военный, но уже не так дерзко и самоуверенно.
– Ну тогда мы будем вынуждены подать в суд за насильственное удержание. Думаю, с таким количеством свидетелей вашему бестолковому командованию придется постараться доказать, что все было как-то иначе. Плюс еще вы пытались применить оружие.
– Да мне похрен на командование. Судитесь с кем хотите. У меня приказ, и обсуждать его я буду не с тобой, – резким тоном заявил военный.
Глеб понял, что завел разговор не в ту сторону. Не стоило давить на военных, как на гражданских.
– Ладно, это я просто хотел вас припугнуть. Реально целый день смотреть в потолок невыносимо. Дайте хотя бы смартфон почитать, что творится.
– Нет. Никаких контактов через вещи.
– Да все нормально у нас. Нет никаких признаков этого микроба, как его там, Нэбутори.
– Сказано – нет. Если начальство само решит, что вас пора посвятить в происходящее, тогда пожалуйста. До этого все ваши просьбы и мольбы мимо кассы. Мы люди военные, и нам не положено проявлять сострадание, милосердие и даже воображение.
– Ясно. – Глеб цокнул языком от бессилия.
Спустился вниз. На крыше стало совсем жарко. Оказывается, люди слышали его разговор с военными.
– А что, есть выход на крышу? – спросила девочка лет двенадцати.
– Да, в той комнате. – Глеб указал рукой.
– Класс, пошли слазаем, – позвала она подружку.
– Да, у меня тоже стойкое ощущение, что мы не спасенные, а заложники, – признался Глебу мужчина с блестящей лысиной. – Не пойму только, что мы натворили.
– Это не мы натворили, это система так работает. На всех ключевых постах сидят безграмотные чиновники. Им сказали, что в самолете зараженные, теперь мы для них зараженные и больше никто. Нас надо изолировать, а это слово можно трактовать в довольно широком коридоре значений, в том числе и информационно. Они так его и понимают ради собственной безопасности, – пояснил стоявший рядом пожилой мужчина. – Инициатива в принятии решений наказуема.
– Именно так, наказуема. Чиновников учат не принимать самостоятельные решения, потому что это неопределенность, а вышестоящему руководству нужно все просчитывать наперед, – согласился Глеб.
Далее разговор между мужчинами продолжился без его участия. Глеб увидел стоящего у окна батюшку и решил довериться ему насчет услышанного об эпидемии в городе.
– Вы слышали мой разговор с военными? – спросил он, подойдя ближе.
– Частично. Жаль, что они такие упертые. Я звонил домой, говорят, во Владивостоке объявили карантин и комендантский час.
–
– Да.
– А я хотел поговорить с вами с глазу на глаз, чтобы никуда не ушло. Могу я вам довериться, чтобы типа была тайна исповеди? – спросил Глеб, немного волнуясь.
– Да, конечно. – Священник заинтересованно посмотрел на него.
– Я слышал, что в этом городе тоже упустили эпидемию. Тут проходил футбольный матч, началось заражение. Пока власти хватились, часть людей успела сбежать. Теперь они разнесут заразу. Понимаете, чем это грозит для нас? – спросил Глеб, ища во взгляде батюшки понимание.
– Чем? Нас не отправят домой? – предположил он самое очевидное.
– И это тоже. А еще я думаю, что о нас просто забудут. А у нас ни продуктов, ни одежды, ничего. – Глеб замолчал, заметив, что к ним идет женщина.
– Отец Владимир, вы не уделите нам несколько минут? Мы бы хотели поговорить с вами на душеспасительные темы, – обратилась она к батюшке.
– Конечно, через пять минут буду, – пообещал он ей.
Женщина смерила Глеба ревнивым взглядом и ушла.
– Достали, – произнес священник ей вслед. – Нет других развлечений, решили на мне отыграться. И не откажешь ведь, сразу решат, что батюшка липовый. Ты пока никому не озвучивай, что слышал, вдруг сплетни. Что мы сейчас можем предпринять? Выйти не можем, да и куда идти. К нам тоже никого не пустят, и денег у нас нет, чтобы, например, заказать еду. Давай подождем в полном душевном спокойствии, без упадничества духом и прочего.
– Да меня это вообще не беспокоит, – признался Глеб. – У меня ни детей, ни плетей, свободен, как птица в помете.
– В полете, – исправил батюшка.
– Нет, как раз в помете. Вроде и в дерьме оказались, но тепло, уютно и никуда лететь не хочется. Любимая фразочка моего начальника, когда у него начинались проблемы.
– Надо использовать ее в разговоре с прихожанами, которые не хотят выбираться из дерьма. Прости меня, Господи. Пойду развлеку дам, а ты никому ни слова.
– Само собой, к чему нам преждевременная паника.
– Верно. – Отец Владимир решительной походкой ушел в спальную комнату.
Обед опоздал на два часа. Глеб уже решил, что его не будет вообще, и чуть не проболтался Алисе, которая продолжила общаться с ним как ни в чем не бывало. Ее модель поведения казалась Глебу странной, свойственной людям, выросшим в среде, где приходилось постоянно ждать подлости и привыкнуть к ней до такого состояния, что после скандала не чувствовать ни своей обиды, ни чужой.
– Наверное, лепили пельмени, поэтому припоздали, – пошутила Алиса насчет опоздавшего обеда, точно зная, что это не так.
– Ага, и надавили из пакетиков целый термос майонеза, чтобы на полторы сотни ртов хватило, – поддержал ее Глеб.
Оказалось, что вместо пельменей им отправили перловую кашу, сваренную вместе с тушенкой. Учитывая, что порции получались небольшими, а перерыв между приемами пищи солидный, каша уходила на ура. Первого не было, но вместо него им передали двести булочек с начинкой из ядовито-красного джема непонятно из какой ягоды. И на удивление, видимо повлияла утренняя история с куревом, были переданы пять блоков сигарет с фильтром. Глеб не разбирался в них, но, судя по пачке, это были какие-то недорогие отечественные сигареты. Народ, обещавший до обеда устроить бунт, смягчился и даже повеселел.