Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси
Шрифт:
– Мы попросим у преподобной Рогнеды здоровья нашему малышу.
В это время на улице послышался шум, громкие голоса.
– Что-то случилось, – забеспокоилась Росава и крикнула слугу:
– Ждан, посмотри, чего там не поделили?
Едва слуга вышел, как в светлицу ворвался Глеб, в запыленной одежде, со всполошенными глазами, закричал от порога:
– Беда, князь! На меня войной пошел брат мой, Давыд!
Росава прижала к себе ребенка, а Михаил беспомощно заморгал глазами:
– Как же так? Разве можно – брат на брата!
–
– Как же он решился? Кто его мог на такое подвигнуть? – кудахтал Михаил.
– Да пьяный же он был, – сказала Росава. – А пьяный ничего не понимает. Недаром по «Русской правде» опьянение является смягчающим вину обстоятельством.
– Да, да, конечно, – тотчас согласился с ней Михаил. – Не надо так строго относиться к Давыду.
– Он отнял у меня владение, выгнал меня из дворца, а вы хотите ему простить и оставить все как есть?
– Нет, ну почему же, – развел руками князь. – Росава, а что мы можем сделать?
– Надо попытаться помирить братьев, – подумав, ответила Росава. – Это очень неприятно, когда родственники находятся в ссоре.
– А ругается в основном родня, – буркнул Глеб.
– Нехорошо это, Глеб, очень нехорошо, миленький, – запричитал Михаил. – Надо жить дружно, ни с кем не ссориться. Надо с уважением относиться не только к своим самым близким людям, но и ко всем, кто нас окружает.
– Знаю, знаю, князь. Ты даже мухи не обидишь. Но не все такие! Я вот приехал к брату, хотел помочь ему выйти из запоя, а он вместо благодарности отнял у меня княжество! Как с ним, подскажи, жить в мире и согласии?
– Простить! Простить его прегрешения, и все уладится само собой.
– Ну как же! Уладится! Что в руки Давыда попало, то пропало!
– Сделаем так, – подходя к Михаилу и кладя ему руки на плечи, решительно проговорила Росава. – Завтра утром едем в Минск. Возьмем с собой дружину. Там на месте и подумаем, что делать с твоим братцем.
По дороге Росава размышляла о том, что на Руси уже многие лета идет усобица. Князья как взбеленились, нападают друг на друга, отнимают земли, уводят в свои владения крестьян, вымещают злобу друг на друге. Думала, что в Полоцком княжестве такого не случится. Все вроде наделены владениями, все устроены, никого они с супругом не притесняют, ко всем относятся с вниманием и благожелательством, жить бы да жить спокойно. Ан нет, вспыхнула вражда между родными братьями. Не вмешайся, перейдет в междоусобную войну. И чего им надо, этим мужикам? Завели бы семью да жили-поживали, на детей радовались да друг другу угождали, как они с супругом своим Михаилом в дружбе и согласии живут...
– Почему ты не женился до сих пор? – спросила она Глеба, который ехал рядом с ее возком. – Или девушку по нраву не присмотрел? Хочешь, знатную красавицу сосватаю? Из боярской семьи, на моих глазах выросла.
Глеб смутился, пробормотал что-то невнятное, и Росава поняла, что он просто-напросто боится девушек и избегает встреч с ними. «Ничего, нарвешься на такую, которая поймет, какой ты есть, окрутит, охомутает».
Когда миновали лес и выехали на просторные луга, вдали увидели отряд воинов. Судя по островерхим шлемам и закругленным продолговатым щитам, ехали русы.
– Новгородцы или смоляне? – вглядываясь во всадников, спросил Глеб.
– Ты – воин, тебе лучше знать, – ответила Росава.
– Разницы в вооружении никакой. Только новгородцы побогаче одеваются. Город и торговый, и промысловый, бояре там деньгами швыряются.
– Ишь ты! Прямо идешь по Новгороду, и монеты на улицах валяются... – рассмеялся боярин Дагомир.
– Да, нет, конечно. Это я просто немного преувеличил...
– Еще как! Любишь приврать...
– А почему бы и нет!
Так, пересмеиваясь, сблизились с конниками. И вдруг Росаве показалось, что среди них едет воин, похожий на Мстислава. Такой же коренастый, широкий в плечах, с пушистой бородкой на крупном продолговатом лице.
Он – не он?
Конечно – он!
И Росава, привстав, кулачком толкнула возницу:
– Гони быстрее!
Мужчина тотчас исполнил ее приказание, ударил коня кнутом, и возок стремительно полетел вперед. Росава вглядывалась в конника. И когда до него оставалось несколько десятков шагов, поняла, что ошиблась.
– Стой! – резко сказала она и в изнеможении опустилась на скамеечку. Она тупо смотрела перед собой, стараясь справиться с волнением. Что с ней произошло? Как она могла на виду у всех сломя голову кинуться к этому человеку? Значит, до сих пор не забыла, значит, продолжает любить Мстислава... А она-то думала, что он ушел в прошлое и ее сердце принадлежит Михаилу. Но достаточно было только того, что Мстислав померещился ей, как она бросила все и помчалась к нему... «Неужели я готова ради Мстислава расстаться и с Михаилом, и с родным дитя? – спрашивала она себя и тотчас отвечала: – Нет, никогда не оставлю своего крохотульку, ни за что не покину Михаила, он без меня изведется и пропадет от тоски. Но как бы хотелось хоть одним глазом взглянуть на свою девичью любовь!..»
Подскакали встревоженные спутники.
– Что случилось? Лошадь понесла? – спросил боярин Драгомир.
– Нет, вдруг захотелось проехать с ветерком, – едва шевеля непослушными губами, ответила она. – Поезжайте спокойно, не думайте ни о чем. Все в порядке.
Она посмотрела на Михаила. В его глазах плескался страх, ей показалось, что он понял, почему она ускакала вперед, что он читает ее мысли, и ей стало стыдно перед ним, таким чистым и непорочным.
К Минску подъехали на третьи сутки, под вечер. Ворота крепости были закрыты. Стали стучать. Наконец в окошечко выглянул стражник, спросил сердито: