Мстислав
Шрифт:
С высоты седла Булан всматривался в степь. Последние стада и табуны были далеко впереди, и уже не слышалось их рёва и ржания, а мимо хана катились и скрипели высокие двухколёсные телеги и войлочные кибитки, скакали печенеги, прикрывавшие орду. Опережая улус, прошёл тумен Затара.
Булан опасается хана Мамлыка. Вражда между их улусами старая, ещё с молодых лет отца Булана и отца Мамлыка.
Орда Мамлыка многочисленней, и Булан боится её. На совете кто-то из мурз напомнил о половцах, но хан ответил:
– Половцы далеко, а Мамлык
Из-под мохнатых бровей Булан оглядывает степь. В эту весеннюю пору она в сочной зелени и многоцветье. Но сегодня степь выбили табуны и стада. Минет два-три дня, и трава поднимется…
Позади Булана верная стража. Стража оберегает и ханские вежи, юрты его жён. Недавно Затар водил тумен к урусам и привёз Булану новую жену, совсем девочку. Она живёт в той белой юрте, поставленной на колеса. Девочку зовут Лада, и она напоминает хану молодую луну.
Булан думает: после трёх лет, когда печенеги не совершали набеги на Урусию, настало время орды, и набег Затара тому подтверждение. Печенеги вернулись с хорошей добычей.
Булан смотрит на солнце. Оно краем коснулось степи. Поманив начальника стражи, хан велит ему ставить на ночь юрту.
Весь вечер Мстислав возвращался к разговору с Белибеком. Неспроста приезжал сотник, чует или знает что- то. А ночью пришла догадка, не надумал ли Булан напасть на Черниговское княжество?
Утром созвал воевод и, когда собрались, сказал:
– Ждите печенегов. Они мыслят нас врасплох застать, а мы их встретим сами.
Тумен Затара, переправившись через Днепр и пройдя вёрст тридцать на восток, резко повернул на север. Сотня за сотней шли печенеги, не зная устали. Ночами делали короткие привалы и скакали небесным молочным шляхом, что так щедро указывал дорогу на Урусию.
Став темником, Затар продолжал оставаться воином. Вместе со всеми он спал на траве, согревался у общего костра и ел из одного казана. Хан сделал темника своим любимцем, но Затар не засиживается в его юрте. Мягким ханским подушкам темник предпочитает пропахшее конским потом седло. Затар любит запах лошади, он сопровождает его от рождения.
Ночами атар слушал музыку степи и смотрел в небо. Россыпь звёзд и Молочный Путь. Он приведёт Затара в Черниговскую Русь. Ещё один конный переход, и он, Затар, окажется в княжестве Мстисляба. Черниговский князь не ожидает печенегов. Тумен Затара, как небесная молния, разрежет княжество, овладеет Переяславлем и Черниговом. А что Мстисляб? Этот конязь смел, и у Затара с черниговским князем свои счёты. Темник не забыл, как Мстисляб побил орду на Дону.
Затар сидит, скрестив руки. Теперь он думает о Булане. Его милостью он стал темником. Но от милости до гнева так близко, что Затар об этом не хочет и задумываться…
Небо засерело, и звёзды гасли.
– Пора, - сказал Затар, и загудели трубы.
Печенежский стан пришёл в движение.
Пять тысяч идут с темником Затаром. Пять тысяч воинов готовы по первому зову броситься в бой. Пять тысяч печенегов ищут добычи.
Утреннее солнце выгрело землю, остывшую за ночь, осушило росу. День
К полудню Затар подозвал тысячников:
– Когда мы вступим в Урусию, ты, Сурхан, повернёшь на Переяславль, а вас, - темник повернулся к остальным тысячникам, - я поведу на Чернигов. Мы разорим его, пока не опомнился конязь Мстисляб…
Так распорядился темник Затар, и не думал он, что черниговский князь опередил его…
Боярин Роман, воевода засадного полка, подъехал к Мстиславу:
– Ударим, князь, по степнякам, когда они становищем на отдых расположатся, посечём сонных.
– Негоже, боярин, врасплох нападать, тем паче на сонных. Дадим врагу изготовиться. Коль нападём коварно, стяги и хоругви наши позором покроем. Померяемся силой…
Время на вторую половину дня перевалило. Ертаулы донесли, орда на подходе. Изготовились полки. По крыльям, но чтобы не мешать конным, выдвинулись пешие лучники. Князь наказал им:
– Разите издали стрелами дальнего боя, а как конные с конными сойдутся, тут и вы в копья ударите. С крылов их, с крылов. А ты, боярин Роман, не торопись, Засадному полку сам знак подам…
И сызнова ертаульные с донесением: печенеги пятью тысячами идут.
– Немалая сила ломит!
– воскликнул боярин Иван.
– Нам ли, воевода, печенегов бояться?
– Мстислав тыльной стороной ладони вытер лоб.
– Да уж Бог не выдаст!
– Ежели так, то и примем бой.
Издалека чёрной тучей надвигалось печенежское войско. Видно, как скачет тысяча за тысячей. Всё ближе и ближе тумен, и скоро он оказался в полете стрелы. Мстислав повернулся к дружине и ополченцам:
– Аль не бивали мы поганых числом поболе?
– Бивали, князь!
– Так и с Богом!
– С Богом!
– ответили ему.
Пустили лучники рой стрел. И ещё раз, и ещё…
– Потягаем, братья!
– воскликнул князь.
Запели трубы, подняли знаменосцы червлёные стяги и святые хоругви, и выехали полки из подлеска. Обнажив мечи и выставив копья, двинулись навстречу печенегам.
Завыли, завизжали степняки, ударили на скаку. Зазвенела сталь, дико заржали кони, закричали под копытами раненые…
Люто бьются печенеги, яро рубятся русичи, и, подбадривая, от крыла к крылу перекатывается:
– Чер-ни-гов!
– Пе-ре-яс-ла-авль!
– Пу-ти-ивль!
– Лю-беч!
С крыльев наседают на печенегов пешие переяславские ратники, разят копьями, прикрываются щитами.
Четыре тысячника ведут бой, последнюю тысячу Затар поведёт сам, когда князь выпустит засадный полк. Затар всматривается в сражение. Ещё немного, и сломятся урусы. Но почему Мстисляб не выпускает засадный полк? А может, он вывел его со всеми?
И тогда Затар решается. Он подал знак, и последняя тысяча ринулась в сражение. Гнётся к гриве темник, поёт в ушах ветер. Глазами выискивает Затар жертву.