Мститель Донбасса
Шрифт:
После этого и произошёл основной разговор с шефом.
Кравченко вошёл в кабинет Ященко и после рукопожатия молча положил на стол начальнику заявление об увольнении. В обосновании значилось: «В связи со сложившимися семейными обстоятельствами».
Шеф спросил: «А если не пущу?»
Алексей пожал плечами: «Я просто прошу. Но решение окончательное».
«Ты же там никого не знаешь», – возразил Ященко.
Алексей снова дёрнул плечом – теперь одним: «Другие как-то входят. Да и бойцы знакомые. С которыми отца вытаскивал…»
Помолчали.
Затем
Кравченко сделал то же. Но продолжал неотрывно смотреть на шефа.
«Что конкретно намерен делать?» – спросил тот.
«Буду разыскивать тех, кто это сделал».
«Убьёшь…» – не спросил, а констатировал Тихон.
«Да», – кратко ответил Алексей.
Пауза.
«Та-ак, – протянул затем шеф. – Первое – безусловно. Имеешь право. Второе – против. Там война пошла настоящая. А ты там ничего не знаешь. И в одиночку ничего не сделаешь. Завалят тебя запросто. И всё. А ты мне здесь нужен».
Алексей непроизвольно сжал кулаки. Положил себе на колени.
«Вопрос даже не стоит, – набычившись, проговорил он. – Так будет. Так или никак».
Ященко посмотрел на него хмуро, даже зло.
«Помню я про выход отсюда, – хмуро, но по-прежнему решительно проговорил Алексей. – Просился бы в отпуск, но не прошусь. Потому что не знаю, как что будет. Но не считай это, м-м-м… жёстким увольнением, – он не смог найти более подходящего слова. – Подписки все остаются. И слово моё. Не уходил бы, если б не известные тебе обстоятельства».
«Дурь это, а не обстоятельства, – отрезал Ященко. – Мальчишество. Романтика. Можно было бы действовать и отсюда. И не таких устанавливали. И ликвидировали бы порядком, как положено…»
«Дело не только в отце, – покачал головою Алексей. – Знаю: ты бы помог. И тогда за него даже легче было бы отомстить. Через возможности нашей конторы. Но не в отце только дело, понимаешь? Я всю мразь эту фашистскую с земли моей вычистить хочу!»
Ященко усмехнулся: «Они считают эту землю своею…»
«Они могут считать что угодно! – прошипел, не сдержав ненависти, Алексей. – Когда человека убивают только за то, что он думает иначе, – это фашисты. А фашистам в принципе нет места на земле. Не должно быть! А тем более – чтобы они на нашей земле злодействовали!»
Он оборвал себя. Ему вдруг стало стыдно за пафос, который Ященко мог найти в его словах.
«В общем, решил я, – глухо проговорил Алексей. – Или отпускай, или увольняй. Какие надо бумаги по секретности подписать, всё подпишу…»
Ященко смотрел на него остро, пронзительно. Алексей ответил прямым, упрямым взглядом.
«Ладно, – помолчав, пришлёпнул шеф ладонью по столу, спрятав взгляд свой словно в ножны. – Слушай моё решение».
И задумался.
«Намерение твоё мне не по нраву, но я его одобряю, – высказался он парадоксально после паузы. Впрочем, тут же пояснил свою мысль: – Не по нраву потому, что ставишь свой вопрос против моего. Грозишь увольнением, хотя ты мне нужен. И хочешь ехать на войну, хотя я тебя не пускаю.
Но одобряю потому, что иначе
Но я знал, что ты его не послушаешься», – совсем уж нелогично закруглил Ященко.
Ещё один испытывающий взгляд на Алексея.
«Завтра приходи, – наконец, бросил шеф. – С “бегунком”. Тогда и завершим тему».
И размашисто написал на заявлении Алексея: «Согласен». Поставил дату и расписался.
По душе резануло. Всё же с Ященко, «Антеем», работой Алексей как-то сроднился. И сейчас разрыв, вдруг ставший фактом, оказался болезненным.
Но и вариантов иных не было.
Ибо он всё решил.
Глава 5
– Всё спишь? Просыпайся! Слыхал? Сан Саныча убили!
Звонок от Митридата, как, наверное, всегда в первый посленовогодний день, – прозвучал крайне некстати. Да ещё с дурацким вопросом «Слыхал?» Что Кравченко мог слышать? Алексей валялся на скомканной и влажной простыни, бездумно глядя в потолок и поглаживая обнажённую спину Ирины. Сама подруга прижалась к его боку, положив голову ему на плечо, и что-то такое мурлыкала, благодарное и прочувствованное. Он не вслушивался, ловя лишь интонации и в нужных местах согласно прижимая женщину к себе.
Законное утро неги после новогодней ночи. И день. И потом ещё вечер. Особенно, если к тому же голова не болит от лишнего выпитого.
А лишнего выпито не было. Алексей был отпущен командованием домой на три дня, сопровождаемый веским советом на Новый год «не перебарщивать», ибо время такое, мало ли что. Хоть и перемирие.
Ну, особо никто и не собирался. По соточке приняли у Митридата на квартире – не считая того, что поначалу чокнулись и выпили с девчонками по шампанскому. Под первый удар курантов в Москве. Потом распили бутылку текилы, что притащил митридатов приятель Тимур из штаба корпуса. Что это – на четверых, считая ещё Злого? Да ни о чём! Была, правда, ещё одна текила от того же Тимура, но за ней как-то никто уже и не тянулся.
И теперь голова была чиста и соображала чётко. Но только секунды через четыре пришло осознание ошеломительной новости. Он резко сел на кровати.
– Сан Саныча?! Убили? Кто? Что известно?
К Александру Бледнову Алексея подвёл Ященко. Не сам, конечно. Заочно. Просто когда Кравченко безальтернативно поставил вопрос о том, что едет на Донбасс, передал контакты людей, которые могли бы правильно принять на месте его сотрудника. Заодно подробно проинструктировав относительно того, с кем какие отношения и как строить.
Сан Саныч Бледнов, по позывному Бэтмен, был одним из лучших командиров луганского ополчения. Впрочем, уже армии – не так давно он со своим отрядом влился в 4-ю бригаду, став в ней начальником штаба. Летние и особенно осенние тёрки его с руководством республики остались, казалось, позади. Совсем недавно он, Сан Саныч, сидел здесь, в Лёшкиной квартире, на краю этой самой кровати, ел расклякавшиеся от долгой варки пельмени. Увлеклись разговором, что поделаешь, допустили их развариваться и разваливаться. Пока Муха, охранник Бэтмена, не обратил на это внимание хозяина квартиры…