Мстители Каррига
Шрифт:
– Тебе легко говорить!
– возразил Амбрус.
– А каково мне, ты подумал? Ведь ускользает последняя надежда на то, чем ты наслаждался восемнадцать лет подряд?
– Из твоих слов видно, что ты не готов занять ответственный пост!
Амбрус остолбенел. Потом глаза его сузились от злобы. Опершись стиснутыми кулаками о низкий стол, он вызывающе сказал:
– Так я должен вооружить свой глайдер и помериться завтра силой с королем? Лучше я убью его, чем… чем этот слабак Саикмар!
Волна гнева вернула Бавису Кнолю былую силу. Он шагнул к сыну, сжал его правое ухо большим и указательным пальцами и пригнул его голову
– Уходи!
– тяжело дыша, сказал он.
– Уходи и очисти свой рот, прежде чем заговоришь со мной снова… или с кем-нибудь еще! Ты еще покаешься за свое кощунство!
Когда до Амбруса наконец дошло, что он сказал, ярость его сменилась неописуемым страхом. С дрожащими губами, не говоря ни слова, он повернулся к двери и вышел.
Бавис Кноль был потрясен до глубины души. Чтобы его сын говорил о сражении с королем, хотя сам был членом рода короля! Далеко ли от таких речей до мысли убить кровного родственника или даже… собственного отца?
Но ведь если он способен на подобное святотатство, то простое непослушание для него ничего не значит. А он знает о существовании фарфорового кувшинчика…
Прокравшись по галерее, Бавис Кноль очутился перед заветной дверью. Воровато огляделся. Никого. Он торопливо нашарил ключ в связке на поясе, открыл комнату и распахнул шкаф. Кувшинчик был на том же месте, куда он поставил его год назад. На ходу выдергивая пробку, он метнулся к окну и выплеснул ядовитый сок на камни стены. И ощущая, как на него снисходит успокоение, Бавис Кноль поставил последнюю точку в этом деле - с силой швырнул кувшин вниз и с удовлетворением проследил, как тот разбился о крышу укрепления.
Едва он вернулся в гардеробную, дворецкий постучал жезлом в дверь и напомнил, вот-вот наступит заход солнца. Бавис Кноль взял знаки своей власти и последовал за ним по винтовой лестнице на самый верх крепостной башни.
Здесь все уже было готово - священнослужители, слуги и мудрецы заняли свои места согласно предписанию, так же как и его родственники, носившие на груди гордый символ старейшего рода - двукрылую фигурку Паррадайла, короля. Он сдержанно приветствовал их и шагнул к западному брустверу, вглядываясь в даль. Красноватый диск дневной звезды, казалось, колебался в разогретом воздухе над цепью вулканов. Должно быть, ветер дул оттуда - он приносил привычный запах…
Нет. Запах гари исходил откуда-то поблизости. Бавис Кноль глянул вниз, на город: плотное облако дыма повисло над Старым Градом. Очевидно, загорелся чей-то дом. К счастью, рядом река, значит, можно защитить от пламени соседние здания. Но этот дом, вероятно, уже не спасти.
Он подозвал молодого слугу, известного остротой зрения.
– Можешь разглядеть, чей дом там горит?
Всмотревшись, парень с сомнением сказал:
– Это может быть дом Герона, торговца, но дым слишком густой, чтобы рассмотреть поточнее.
Дом Герона! Бедняга, именно в день его возвращения…
Бавис Кноль поднял голову и увидел, что на пепельном небе появилась вечерняя звезда, подобная драгоценному камню чистой воды. Немедленно было забыто все, кроме слов ритуала. Он воздел левую руку и указал на звезду.
– Завтра, согласно закону, король будем убит!
4
Саикмар, сын Корри, как во сне шел
Его мать, его дядюшка, помогавший ему после смерти его отца, его сестры, его тетушки, племянники и кузены - все гордились им, и когда он шел к своему месту в первом ряду, то похлопывали его по плечам и выкрикивали что-нибудь ободряющее. Но ему было не до них. Он как бы раздвоился, и одна его часть еще пребывала здесь, в аудиенц-зале, а другая, устремившись в завтрашний день, скользила на хрупком глайдере в бурных воздушных потоках над курящимися горами.
Огромный зал был заставлен скамейками. Они располагались группами, образующими треугольник, - так, что в переднем ряду едва умещались три человека, а в последнем - до двадцати. Порядок, в котором рассаживались роды, определялся жребием. В этом году род Твивит занял центральную часть, и Саикмар оказался прямо напротив трона, на котором восседал регент Бавис Кноль.
Взоры присутствующих были обращены на Саикмара, высокого, очень тонкого юношу, стройной и легкой стати, - как говорили, птицеобразного. Еще несколько лет назад никто ни не помышлял, что он станет претендентом на престол от своего рода. Но уже тогда он был гораздо серьезнее сверстников, много занимался чтением, пением, стрельбой из лука, учился взбираться на деревья и скалы. Теперь же, когда ему исполнилось восемнадцать, он научился подчеркивать свои природные достоинства, используя в качестве посредника глайдер, а его управление - как чувствительный музыкальный инструмент - и его высокая худощавая фигура, его нервно-быстрая реакция сделали из него фаворита, в тактическом искусстве недосягаемого для конкурентов.
Прихрамывая (однажды его сбросил с себя граат, сломав ему ногу, которая плохо зажила), подошел его дядюшка - Малан Корри, глава рода, и уселся рядом с Саикмаром. Мать его заняла место с другой стороны. Она была уже в пожилом возрасте, но вид ее все еще заслуживал определения «королевский».
И вот ударил гонг, а вслед за тем настала тишина. В аудиенц-зал в окружении блистательной свиты вступил регент. Глаза Саикмара не отрывались от лица с лоснящейся черной бородой. Неужели этот величественный глава самого видного рода, если верить слухам, год за годом потчевал участников королевской Охоты каким-то снадобьем, чтобы король не был убит? Этот полнозвучный голос, взывающий к богам, был подобен гласу искренности и наполнял Саикмара религиозным благоговением.
По завершении воззваний регент обратился с традиционной просьбой к воителям. Сердце Саикмара заколотилось; он повернул голову, когда встал первый из его соперников, назвав по правилам протокола свое имя. Претенденты были избраны несколько недель или даже месяцев назад, но ритуал требовал, чтобы каждый лично объявил о своих притязаниях, после чего он заносился в почетный список. (Для бойцов, которые разбивались между вулканами, запись в почетном списке оставалась единственным памятником.)
Но в древние времена не только кандидат из какого-то рода, а даже посторонние могли помериться ловкостью и силой с королем. Например - рыжий Слоин, о котором сочинена знаменитая баллада.