Мстительные духи

Хейс Роберт

— Ах, это было подло, — сказала мягко Сифэнь, темные паучьи глаза смотрели на Конихаши. — Они куда слаще, когда живые, — ее паучьи лапы уже трогали тело Дорже, шелковистые нити сияли в свете огня, она обвивала труп коконом.

Конихаши сделал еще шаг вперёд, ноги хрустели снегом под ним. Он встал во весь рост, старые кости хрустели от напряжения, мышцы болели от усилий. Они считали его слабым, потому что он был старым. Считали его дряхлым, потому что он горбился. Вскоре они узнают, что Пятый Мудрец под Небесами был все еще непревзойденной силой.

— Я

никогда не выдам темницу. Не монстрам, как вы, — он выпустил течение ци. Снег и пепел отлетали, носились вокруг него, подхваченные невидимыми потоками его силы.

Темные крылья трепетали над Конихаши, и что-то тяжелое упало на землю за ним. Он оглянулся и скривился. Хозяин онрё прибыл за ним.

Глава 1

Харуто толкнул дверь таверны и увидел пеструю коллекцию враждебных взглядов, преувеличенной дрожи, а бородатый мужчина застыл с напитком на пути ко рту. Он сделал шаг в таверну и стряхнул с сандалий снег. Он посмотрел на каждого посетителя с ладонью на катане. Все были мужчинами, некоторые были в кимоно, другие — в рабочей одежде. Хозяин суетился над глиняной чашкой, вытирая ее с пылом. Снег влетал за Харуто и падал на пол.

— С дороги, старик, — прорычал Гуан, толкая Харуто в спину и заставляя его пройти, спотыкаясь, в таверну. — Там холоднее, чем на плече снеговика.

Гуан Мен ворвался внутрь и захлопнул за собой дверь, стряхнул снег с тяжелой меховой накидки, повесил ее на крючок у двери. Миг прошел, таверна ожила. Разговоры продолжились, и о двоих прибывших почти забыли. У Гуана была чудесная привычка расслаблять окружающих, хотя он даже не пытался.

Они нашли пустой стол в углу, так близко к огню, как только удалось, и Харуто сел на колени перед ним. Он вытащил пять ритуальных посохов из держателя на спине и прислонил их к стене за собой. А потом вытащил из-за пояса катану в ножнах, опустил на пол рядом с собой. Всегда под рукой. Шинтей не мог быть без меча, хотя он уже не был шинтеем. Не был так долго, что почти забыл ритуалы. Гуан рухнул на подушку у стола, устроился удобнее. Он вытянул ноги и потер хрустящие колени.

— Я говорил, что ненавижу Ипию? — тихо спросил Гуан, пытаясь устроиться удобно. Он был маленьким мужчиной, который носил свой возраст как старый потрепанный плащ, любил достаточно, чтобы сохранить, но от него воняло плесенью, и кусочки держались вместе на нитях и надежде.

— Раз или два, — сказал Харуто с улыбкой. — Сегодня. Ты был довольно сдержанным.

— Стулья — это так тяжело? — сказал Гуан, стряхивая лед с неровной бороды. Он давно потерял волосы, но любил свою неудавшуюся попытку отрастить бороду.

Он заявлял, что это согревало его лицо, хотя все еще жаловался на холод.

— Если бы у нас были стулья, ты не смог бы доставать до стола, — отметил Харуто.

Гуан заворчал, ерзая на подушке, сгибая одну ногу под собой, потом пробуя согнуть другую.

— Морковка! — выругался он. — Хотя бы дайте подушку побольше.

— Ненавижу твою клятву, — сказал Харуто. Он провел рукой по длинным волосам, стряхивая с них снег. Он поежился, кусочек льда скользнул по его спине.

— Мне плевать на то, что ты ненавидишь, старик, — сказал Гуан и рассмеялся.

Хозяин прибыл и поклонился им. Высокий мужчина с ангельским лицом и добрыми глазами, он взглянул на ритуальные посохи у стены, его брови подпрыгнули, как бобы на барабане.

— Чего желаете?

— Мы начнем с двух бутылок вина, — сказал Гуан, отыскав среди ворчания немного веселья.

— Три бутылки, — исправил друга Харуто. — У нас скоро будет компания.

— Она тут? — спросил Гуан, озираясь. — Я ее не вижу, старик, — хозяин взглянул на них по очереди с вопросом на губах.

Харуто пожал плечами.

— И немного еды, что-то особенное, — он махнул в сторону Гуана.

Гуан порылся в кошельке, вытащил пять льен и вручил хозяину, подмигнув.

— Я храню деньги, иначе старик их потеряет.

— Старик? — хозяин снова взглянул на них. Он указал на Харуто. — Он не выглядит старым, но вы… — он замолк, увидев хмурый взгляд Гуана. — Прошу прощения, — хозяин низко поклонился.

Харуто вытащил маленькую деревянную императорскую печать из рукава кимоно и поднял ее.

— Если сможете повесить это перед баром, пока я тут, я буду благодарен.

Глаза хозяина загорелись, как солнце.

— У нас есть для вас работа, мастер оммедзи. Ждите тут, я принесу еду, — мужчина поклонился с уважением, схватил печать и ушел.

— Работа, работа, работа, — бормотал Гуан. — Я многое отдал бы за выходной.

Харуто фыркнул.

— Один из нас должен зарабатывать.

— Ха! — воскликнул Гуан. — Я очень популярен в Хосе, кстати.

— Вот и нет.

— Властные люди посылали мне подарки, чтобы я написал их истории.

Харуто закатил глаза. Они повторяли этот разговор каждый день с тех пор, как покинули Бан Пинь.

— Это не так.

— Женщины в восторге от моих слов.

— То было двадцать лет назад.

Гуан прищурился, глядя на Харуто.

— С жестокими словами вонзается кинжал. Лед треснет, а под ним найдется чистая вода.

Харуто рассмеялся.

— Ты — ужасный поэт.

Гуан почесал ладонью бороду и кивнул.

— Признаю, это было не лучшее мое творение.

Хозяин принес им три бутылки вина и чашки. Харуто налил себе чашку, другую отставил. Через какое-то время черепашка выползла из кухни, прошла к столу. Она остановилась рядом с Гуаном, посмотрела на стареющего поэта и постучала по столу коренастой лапкой.