Мтвариса
Шрифт:
Я и не настаивал. Лучшее лекарство от недопонимания – безмолвие. Тишина, молчание и размышление… Когда кажется, что связь между людьми потеряна окончательно – лучше помолчать и дать времени сделать свое дело…
На улице светлее не становилось. Потоки дождевой воды проносились мимо в сторону моря, стараясь стать его частью… Частью чего-то великого и огромного…
– Я приехала сюда, что бы найти пропавшего без вести отца. В 92-м он пошел добровольцем в армию, что бы заработать немного денег. В то время уже несколько лет мы с папой жили одни – моя мама ушла от нас в вечность…
(Имеется
Он работал инженером в телефонной компании. И в армии должен был стать обычным связистом… Так ему говорили, когда предлагали стать наемником. Он согласился, потому, что нам очень нужны были деньги…
С войны он не вернулся… Я окончила школу и приехала в Абхазию, чтобы найти его… И вот я здесь…
Я внимательно посмотрел в глаза своей собеседнице: - ты его нашла?
То, что я услышал в ответ – заставило меня покрыться холодной испариной и выпить залпом остатки вина в стакане:
– Я долго его искала. Сначала люди смотрели на меня со злобой и ненавистью. Потом привыкли и старались не замечать. Но я продолжала искать, спрашивать, умолять, плакать и взывать к человеческим чувствам. Я умаляла стариков вспомнить хотя бы мельчайшие подробности из того времени. Любые воспоминания могли помочь в моих поисках. И, наконец-то, сердце одного старого солдата не выдержало, и он рассказал мне все…
Часть третья
«Воспоминание»
… война подходила к концу. Когда отряды Шамиля Басаева практически выбили Национальную гвардию из Гагр (имеется в виду Национальная гвардия Грузии, которая подчинялась главе Госсовета), всем стало понятно – следующей на очереди будет Пицунда. Абхазские партизаны спешно заблокировали дорогу, ведущую к Пицунде, дабы не допустить отходящие разбитые грузинские части выйти к побережью и эвакуироваться на военных катерах. Партизаны так же заняли все господствующие высоты вдоль всей дороги. У отступающих остался один единственный выход – с боями пробиваться к ущелью и по нему, спешно укрыться в горах. От туда, через перевалы они могли бы добраться до своих, с минимальными потерями.
Малочисленный гарнизон гвардейцев, дислоцированный в Пицунде получил приказ охранять старый маяк, который служил еще и мощной радиолокационной станцией. Ожидалось, что по первому же сигналу, эскадра легких катеров должна будет подойти к берегу и эвакуировать гарнизон и пробившихся из окружения.
В этом гарнизоне служил и твой отец. До войны он работал инженером на узле связи в Тбилиси. И во время войны выполнял те же функции – обеспечивал связь.
Заняв оборону в полуразрушенном здании санатория, в нескольких метрах от маяка, грузинские военные с тревогой вслушивались в перехваченные радиопереговоры, доносящиеся с передовой. Когда радиосигналы стали все слабее и слабее, те, кто охранял маяк, поняли – основные силы укрылись в ущелье. Они удалялись все глубже и глубже в горы. Пришло время эвакуироваться…
Время
Но она так и не пришла. На третьи сутки ожидания, гарнизон принял бой. Абхазские войска подтянули к маяку малокалиберную артиллерию и выбивали с ее помощью укрывшихся в многоэтажном здании гвардейцев.
Ночью, оставшиеся в живых, покинули здание санатория и укрылись в огромном приморском парке… Живым от туда уже ни кто не вышел…
Мтвариса замолчала, устремив невидящий взгляд в даль. Было видно, что рассказ этот дался ей нелегко.
Дождь продолжал поливать землю. Заметно похолодало. Очевидно, где-то в горах выпал град. Очень уж пахло в воздухе свежестью и прохладой.
– Тебе удалось найти могилу своего отца?
– Нет,- со вздохом ответила Мтвариса. – Я так и не нашла, где он покоится. Он и остальные, кто в ту ночь ушли вот в эти – она показала рукой в сторону парка – заросли деревьев. Но папа, от туда, сверху, наверное, видел все мои страдания. И однажды, когда на небе сияла огромная луна, он тихо позвал меня. Я лежала вон на том гамаке, почти уже уснула, когда услышала его голос…
Мтвариса пристально посмотрена мне в глаза, желая понять мою реакцию на сказанное ею – не воспринимаю ли я ее слова, как бред сумасшедшей? Но я не выразил никаких эмоций. В конце концов, после стольких безрезультатных поисков могилы своего отца, у нее вполне мог развиться невроз на этой почве. И как следствие – голосовые галлюцинации. И нет в этом ничего необычного. Наука давно все это объяснила и подкрепила исследованиями.
– Вы, наверное, не поверите мне, – легкая улыбка коснулась губ девушки, - но теперь каждое полнолуние отец приходит ко мне. Осенью, когда заканчивается сезон отпусков, я возвращаюсь в Грузию. Но к середине весны снова приезжаю сюда. Что бы опять повидаться с моим папой…
Часть четвертая
«Эпилог»
Тетушка Марго непривычно долго не покидала своего гамака. И разговорчивостью, сегодня, она не отличалась. Краем своего сознания я чувствовал – что-то ее очень тревожит. Но она не говорит. Значит, не пришло еще время для разговора.
– Кстати, тетушка Марго, все время забываю Вас спросить: - девушка, которая работала у Вас несколько сезонов подряд, в этом году не приехала?
– Нет, не приехала. И не приедет уже. Не знаю, что произошло, но Мтвариса теперь навсегда со своим отцом…
Я развел руками, не в силах ничего произнести. Тетушка спиной почувствовала мое недоумение, потому поспешила объяснить:
– В прошлое полнолуние, я видела их вместе на берегу моря. Они стояли, словно в ожидании спасательных катеров, которых когда-то так и не дождались. Они стояли, обнявшись, в надежде, что эти катера увезут их в безопасное место, подальше от проклятой войны…
Пицунда.
Абхазия.
2015 год.