Му-му. Заброшенная могила
Шрифт:
Скорее всего, они вели бы себя так и по отношению к любой другой девушке, избраннице их сына, но Елена обладала непростым характером и за словом в карман никогда не лезла, заслужив среди школьников прозвище Кобра.
Кирилл, который всегда защищал ее, сгорел за несколько месяцев от поздно обнаруженного рака желудка, пустившего метастазы во все жизненно важные органы. Операция помочь не могла. Проводив Кирилла в последний путь, Елена вынуждена была жить под одной крышей со стариками, в их огромной профессорской квартире. Своего жилья уроженка Тамбова не имела…
После очередного скандала, произошедшего утром, Елена Михайловна пришла на уроки,
– Вам изложили условия? – спросил Хвостов невысокого полного лысоватого мужчину, сидевшего напротив него в офисе страховой компании «Щит».
Мужчина согласно кивнул.
– Я согласен. Елена Михайловна все подробно объяснила. Только… время не терпит.
– Проблемы?
– К сожалению. Можно ли… ускорить процесс? Моя почти покойная теща…
Даниил поднял голову и в упор посмотрел на клиента.
– Можно-то можно… Вы хотите убрать из последней фразы слово «почти»?
– Я этого не говорил…
– Но подразумевали. И в таком случае процент, положенный вам, будет… несколько меньшим.
– Сколько?
– Четверть от суммы страховки.
Клиент что-то прикинул.
– У меня нет выбора, – сказал он. – Этот остолоп… Я имею в виду сына… Не с теми связался…
– На счетчик, что ли, поставили? – понимающе усмехнулся Даниил.
Клиент только тяжело вздохнул.
– Четверть так четверть. Только сразу и наличными.
– Договорились, – Хвостов пододвинул клиенту бумаги, которые тот подписал, почти не читая.
На следующий день в комнату старушки вошла симпатичная женщина в белом халате и сделала укол. А еще через два дня ее тело было кремировано в Митинском крематории.
Получилось так, что у Дорогина целый месяц не было свободной минуты для того, чтобы заняться розыском мерзавцев, убивших Кана Савинского и осквернивших его могилу. Навалилось столько дел, что даже Тамару и свою приемную дочь Веру он видел лишь урывками. Неделю Дорогин провел за границей, в Германии, куда вели следы сбежавшего мужа одной очень состоятельной дамы, еще неделю – в Челябинске, куда его срочно вызвал Фортунатов по делу об убийстве его партнера по бизнесу. Оба дела Дорогин завершил успешно и в двадцатых числах июня, наконец, вплотную занялся пресловутыми цыганами. На понедельник, 23 июня, он назначил совещание, на которое позвал всех, кто участвовал в раскрытии преступления.
А 22 июня, когда исполнилось сорок дней с момента убийства Кана Савинского, на его могиле снова прогремел взрыв. На этот раз без жертв не обошлось. В трех метрах от воронки обнаружили тело кладбищенского рабочего Зенона Лебяжина. Его буквально нанизало на острые, в виде копий, прутья ограды, в которой был захоронен некий полковник Борисоглебский.
Дорогина снова подняли с постели – в воскресенье он позволял себе поспать подольше, все это знали, и ранние
Сергей даже не стал бриться и пить кофе, сразу оделся и сел за руль. Он был в ярости: это какими же надо быть нелюдями, чтобы и на том свете не оставлять человека в покое! «Ну, на этот раз им не уйти, – решил Дорогин, отвечая на телефонные звонки и раздавая поручения своим людям. – Скоты, какие скоты! Нет, надо браться за них основательно».
На кладбище снова было все как в первый раз – милиция стояла в оцеплении, никого не пропуская на территорию, работали криминалисты; когда Дорогин остановил машину у ворот, от них отъехала «скорая помощь», в которой увезли тело Зенона. Могила была полностью разворочена – видимо, в нее заложили достаточно мощное взрывное устройство. Неподалеку виднелась лужа крови, еще не впитавшейся в землю.
Незнакомый Дорогину следователь уже допрашивал Савелия, к которому, как всегда, жалась маленькая Анжела. Сыщик подошел к ним и предъявил удостоверение. Следователь кивнул – видимо, был предупрежден о том, что частный сыщик не будет мешать официальному расследованию.
Тем временем Савелий, который взглядом спросил у Дорогина, можно ли говорить все, и получил кивок в качестве согласия, рассказывал:
– Мы за этой могилой наблюдали, Сергей попросил. Ну, ночью выпили немного, я заснул, а Зенон покойный пошел посмотреть, как дела. Он дежурил сегодня, да и сорок дней по Кану… Мало ли что. Я проснулся – нет его. Пошел следом. Вижу – Зенон за деревом спрятался и следит. А около могилы двое каких-то крутятся. Темно, не разглядеть… У нас оружия-то нет, а они, по всему видать, с пушками. Ну, порылись они там и ушли. Зенон меня отправил, чтобы я проследил, а сам около могилы остался. Те двое сели в машину и уехали – я номер-то не смог увидеть. Только марку машины запомнил – «ауди», «сотка», стального цвета. Возвращаюсь, метров двадцать до могилы не дошел – и тут взрыв. Видать, Зенон разминировать могилу решил, а мина и рванула. Я сразу милицию и «скорую» вызвал и Дорогину позвонил… Вот и все. Анжелку не расспрашивайте, она в доме сидела, я ее с собой не пустил…
Когда следователь и криминалисты закончили работу и уехали, рабочие принялись засыпать воронку. С полдюжины журналистов, вертевшихся тут с самого утра, окружили Дорогина, которого знали по нашумевшим делам, раскрытым его агентством, и принялись наперебой задавать вопросы. Сперва сыщик хотел отделаться обычным «без комментариев». Но тут он услышал вопрос корреспондента РТР:
– Скажите, Сергей Андреевич, не связано ли убийство господина Савинского и осквернение его могилы с наркотиками?
Дорогин насторожился:
– Откуда такие сведения? Профессор Савинский никогда не был связан с наркомафией. Даже как бы наоборот.
– Нет-нет, именно это я и имел в виду, мы знаем, что он возглавлял организацию «Тхе Хук», которая боролась против наркотиков. Но таких организаций много, их лидеров не убивают… А тут не просто убийство…
– Мы пока не знаем, кто убил Савинского, – перебил корреспондента Дорогин. – Но узнаем, уж в этом не сомневайтесь. Скажу одно: Кан Самуилович был прекрасным человеком. Он сам пострадал от наркотиков, вы, вероятно, знаете, что из-за этой гадости у него умерла первая жена, и поэтому тех, кто распространял наркоту, Кан ненавидел лютой ненавистью. Они, вероятно, отвечали ему тем же.