Муаровая жизнь
Шрифт:
– Сильно все плохо? – спросил я его.
– Да, кажись, ничого страшного. Только крови с тебя як з порося, – ответил, улыбаясь, Петя.
Его ответ успокоил, но на тряпку, которую мне дали держать у головы, решил не смотреть, чтобы не стало дурно.
В больнице после осмотра доктор сказал потерпеть. В его руках появилась нитка.
– Прямо как носки штопать будете? – юмор меня не покидал даже в эти минуты.
– Немного нужно подправить, – с улыбкой сказал доктор. – Тебя как звать?
– Савва.
– А меня Николай Федорович. Ну, терпи, казак, атаманом будешь, – пошутил он в ответ.
После всех манипуляций Николай
– Герой, голова болит?
– Немного спать хочется и щиплет, – зевнув, ответил ему.
Мама вбежала в кабинет доктора, когда мы уже беседовали, и я в красках рассказывал, как получил первое ранение. Вид у нее был очень взволнованный, но увидев, что я сижу на кушетке, болтая ногами и улыбаясь, успокоилась.
– У него все хорошо, – заверил доктор маму, – а шрамы лишь украшают мужчину. Не переживайте. Голова поболит пару дней, и уже к концу недели будет как новенький.
Приключение мне понравилось. По селу среди других ребят теперь ходил гордый: у меня же есть шрам, мне его даже зашивали. Девчонки на меня даже взглянуть стеснялись.
На улицу гулять побежал уже через три дня. Ребята, с которыми был на речке в тот день, рассказали, что в том месте, где я ударился головой, когда нырял, оказывается, лежала замуленая огромная металлическая сеялка с полей. Река Псел разливается в поля на несколько километров, а когда половодье сходит, природная сила воды уносит в реку все, что было забыто на полях. Вот так сеялка оказалась в реке. Течением ее несло, но она застряла в опорах моста, пока я ее не нашел. Думаю, мне очень сильно повезло, что рассечение оказалось поверхностным. Это хорошо, что я прыгать «рыбкой» не так хорошо умел и не так ровно. Прыгни я под другим углом, чуть сильнее и ровнее, как хотел, одними швами бы не обошлось.
Петька очень переживал после моего прыжка и даже не ходил гулять, пока я дома был. Он настоящий мой первый друг. Все дни проводил со мной. Рассказывал, что научит ловить рыбу, а еще о секретном месте, куда обязательно отведет.
– Туда не всех берем! Только проверенных. Слухай, давно спросить тебя хотел. Откуда у тебя полосы на спине?
Я сделал вид, что не услышал вопрос, и начал расспрашивать о тайном месте. Сам же вечером у мамы решил спросить, что там у меня на спине. Себя не видел со спины и не знал, что там тоже есть шрамы.
– Ой, Савва, даже не знаю, как ты дожил до своих лет, ты такой непосидючий и постоянно попадаешь в какие-нибудь истории, – проговорила мама с улыбкой шутливым тоном, при этом потрепав меня по голове, взъерошив волосы. Я так это любил и всегда подставлял ей свою голову, подобно котенку, который хочет, чтобы его погладили. Сел поудобнее, зная, что рассказ будет интересным и длинным. – Случилось это, когда мы жили еще в общежитии в Одессе, и ты был совсем еще маленький.
Она поведала мне о том, что мои пеленки ну совсем плохо сохли. Розетка на весь этаж общежития была всего одна – в подсобке, где все студентки готовили еду. Утюг электрический был один вообще на все общежитие, поэтому ее подруга, Ольга Феликсовна, подарила утюг на углях. Это было большое, тяжелое, металлическое приспособление для глажки, прародитель современного, более удобного. Работал он просто. Необходимо было нагреть угли в печи, засыпать их, откинув крышку вовнутрь, закрыть крышку на щеколду и, взяв за ручку сверху, раскачивать из стороны в сторону, разогревая угли докрасна.
Горшок
Когда мама разрешила уже выходить во двор, Петька обрадовался, казалось, больше меня.
– Я обицяв тебя научить рыбу ловить. Айда на ричку. – Петро побежал вперед. Резко остановился. – Совсем забув, потрибно червей сначала накопать.
В навозе палками накопали целую жестяную банку червей. Петька сбегал домой, принес нитку, ведро и два небольших крючка. Когда пришли на речку, он начал мастерить удочку. На нитку навязал крючок, после из кармана достал маленькие серые шарики.
– Это свинец, я його у охотников выпрошую, – пояснил Петька происхождение шариков.
Взял один и прикусил, от этого шарик расплющился. Нитку положил на свинец и снова прижал зубами, шарик оказался уже на нитке.
– Это получилось грузило. Теперь навчу тебя поплавок делать, – и он достал из кармана два гусиных пера.
Одно дал мне, другое начал общипывать. Я сделал все в точности за ним. Аккуратно подрезав то, что осталось от пера, он продел в него нитку и закрепил маленькой щепкой, чтобы не двигалось.
– Поплавок готовый, осталось сделать удочку, – с этими словами он срезал две ветки длиной около одного метра, почистил от коры и мелких веточек и навязал нитку с грузилом, крючком и поплавком.
– Ну, глянь. Удочки готовы, – сказал мой друг, гордо осматривая свои творения. – Ловыты зовсим не важко, до того ж ты втёпный, у тебя все получится.
– Какой? – спросил я, не понимая.
– Ну, схватываеш з лёту, – смеясь, объяснил друг.
Его язык я всё еще не до конца понимал. Были слова-загадки как это, например, над которыми без пояснения я бы несколько дней ломал голову, переводя.
Сначала у меня, как и с плаванием, ничего не получалось. На берегу реки мы разулись, закатали штаны и неглубоко зашли в воду. Петро показал, как червяка на крючок наживлять и как забрасывать подальше наживку.
– Это меня батько научил, когда живой был. Меня та братив, – проговорил Петька, ловко вытягивая небольшую серебряную рыбешку и бросая ее в ведро с речной водой. – Можем их приготовить. Я тебя и этому навчу. Только з дому визьму казанчик. Ты, главное, Савва, не поспишай, – поучал меня Петька рыбной ловле. – Почекай, пока не видчуеш, що рибка схопила червяка и трохи смыкае удочку. Тоди ты подсекай – смыкни у видповидь ризко, щоб пийматы на гачок. И тяни. Швиденько, та обережно, щоб не зискочила. Зрозумив?