Муаровая жизнь
Шрифт:
– А когда уже пойдем кататься? – нетерпеливо спросил друга.
– Не сегодня, точно. Еще багато работы, – ответил он деловито.
Мы почти до вечера возились с этими досками, я уже не хотел кататься. Все руки были в мелких занозах, я часто чихал от древесной пыли, которая образовывалась от нашей работы наждачной бумагой. А Петьке все не нравилось, то тут подпилит, то там. «Так скоро из забора
– Все готово!
– Ура! Бежим, покатаемся?
– Я ж тоби казав. Не сьогодни.
Я, расстроенный, присел на завалинку во дворе, а Петька начал разводить огонь. В недоумении посмотрел на друга. «На них же ездить нужно, а не сжигать, – подумал. – Пусть делает что хочет, я устал».
На огонь Петька поставил большой казан с водой.
– Зараз будэмо варыты их, – проговорил и улыбнулся мне.
«Ты, конечно, парень с фантазией, – вслух я это не произнес, боясь обидеть друга, – но не до такой же степени. Не смешно совсем».
Когда вода закипела, он поставил в казан все четыре доски той стороной, где они были заострены и походили на стрелочку, и так держал минут пять.
– Потрымай, а мне в сарай потрибно, – и он убежал.
Вернулся и в руках держал четыре небольших круглых полена.
– Ты мне по одной подавай, тогда скажу.
– Угу! – ответил я.
Первую доску он осторожно у самого края загнул и закрепил при помощи веревок полено как колодку, чтобы на конце доска получилась немного изогнутой кверху. Теперь мне все стало ясно. Повеселев, работа пошла живее.
– Положим в хате на печку. Потрибно гарно просушить дня три-четыре, и будут майжэ готови.
Слово «майжэ» меня насторожило, и то, что ждать три дня, не обрадовало. Но ничего не поделаешь. Эти три дня играли в снежки, строили дома из снега, резвились, как могли, я отвлекал все себя от мыслей и желания уже кататься на лыжах. На третий день с утра лыжи осмотрел мастер и сказал:
– Гарни!
И вот на снегу лежат две пары лыж. После этого работы оказалось совсем немного, как и обещал Петро. Посередине доски, немного ближе к загнутому концу, с нижней стороны, мы проделали неглубокие прорези в дереве для креплений из ремней. С другой стороны сделали углубления по размеру
– Чтобы хорошо скользили, – пояснил наши действия Петька.
Когда взял свою пару в руки, оказалось, что они выше моей головы.
– То, что нужно. На куцых неинтересно ездить.
– Каких? – не понял я, что сказал Петька.
– Коротких, – рассмеялся он.
Смола подсохла. Петька протянул мне небольшой ножик со словами:
– Теперь давай украшать.
Пока я думал, что же этакое нацарапать на своих первых лыжах, Петька что-то ловко строгал на одной из досок. Придумав, гордо начал выводить на одной из своих лыж свое имя: САВВА. На второй повторил имя. Надпись расположил ближе к концу лыж со стороны пятки. Впереди я вырезал по звезде. Получились красивые именные лыжи. Из сарая снова появилась новая жестяная баночка.
– Теперь смажь, чтобы скользили, – протянул Петька мне золотистого цвета баночку.
Это оказалась смесь свиного сала и рыбьего жира. Запах, конечно, мягко говоря, неприятный. Я задержал дыхание и нанес смесь поверх подсохшей смолы.
– Айда ганяты! – скомандовал довольный своей работой Петька.
Мы побежали на окраину села. Сейчас я и не узнал бы это место. А все потому, что здесь были овраги, и выпавший снег полностью поменял рельеф. Пейзаж изменился, из зеленого травяного превратился в белый, заснеженный. Повсюду возвышались белые большие холмы, подобно дюнам в пустыне. Множество детей и взрослых разных возрастов резвились в снегу. Некоторые были с лыжами, точнее на них. Одни дети катали из снега большие шары и делали снеговиков, другие карабкались на горки, а после с визгом и смехом скатывались кубарем вниз. Вариантов, как это сделать, было большое множество: кто на самодельных лыжах, как у нас, кто на кусочке фанеры, кто на большом тазу, а кто и вовсе по-простецки – на животе. На некоторых холмах вниз тянулись широкие полосы более темного цвета, по ним ребятня съезжала более стремительно.
Конец ознакомительного фрагмента.