Муассанитовая вдова
Шрифт:
Ноги болели, на пятках образовались водяные мозоли, но я плюнула на это неудобство. Чтобы использовать заживляющий препарат, которым я намазывала язвы на теле Льерта, надо снова надевать халат, идти в гостиную… Мозоли так и так за ночь заживут. Для чистокровной цваргини это сущая ерунда. А вот крем-пастой для поддержания бежевого цвета кожи надо основательно пройтись по всему телу. Завтра, все завтра…
Я отключилась раньше, чем успела натянуть на себя одеяло.
– Леста… Леста…
Сознание качало на волнах сладкой неги.
– Ты такая красивая малышка, так восхитительно пахнешь, у тебя такие мягкие золотые волосы…
Прикосновение чьих-то пальцев около ушной раковины заставило резко взбодриться: это не сон! Холодок страха змеей скользнул вдоль позвоночника.
– Хватит дрыхнуть, детка! Я покажу тебе небо в алмазах, ты будешь стонать и просить еще…
Резко распахнув глаза, всмотрелась в густые тени. Надо мной кто-то нависал. Кто-то огромный. От испуга, что неизвестный пробрался в спальню, скрутило живот, в горле застрял колючий ком. Это же не Юдес? Он не мог меня найти! Нет-нет-нет!
Две или три секунды я лежала неподвижно, чувствуя себя пригвожденной к матрасу. Тело налилось свинцовой тяжестью. Крупный мужчина. Зрение, как назло, не хотело выцеплять личность того, кто знал мое имя. Имя? Он сказал «Леста», а не «Селеста»!
– Льерт? – голос вернулся раньше зрения.
– Зачем тебе этот захребетник? Еще секкеры будешь тратить на какую-то контрактную харю. Я сделаю все бесплатно и обалденно, влезу столько, сколько ты захочешь…
Мрак наконец-то отступил, являя оливковое лицо, тяжелую нижнюю челюсть с клыками. Да это же средний сын Гутрун! Глупый орш! Нахлынуло облегчение, что это не Юдес, и возглас вырвался сам собой:
– Слава Вселенной, это ты, Оден!
– Я знал! Ты специально оставила калитку открытой! Я догадался, что это было завуалированное приглашение! – радостно воскликнул орш.
Меня обдало горячим дыханием, чужие руки торопливо заелозили по ночнушке, пытаясь нащупать край.
– Оден, что ты делаешь? – изумилась, очнувшись от навязчивого кошмара, будто меня нашли цварги.
Незваный ночной гость с шумным вздохом закатил глаза.
– Я о чем талдычу уже пять минут? Я все прекрасно слышал про твою проблему. Все понял, ты нашу матушку стесняешься. Не беспокойся, Гутрун ни о чем не узнает. Мы быстренько, делов-то! Ничего себе, у тебя завязок на ночнушке!
– Погоди, Оден… – затараторила я, с нарастающей нервозностью осознавая, в какую историю вляпалась.
– Я все продумал. Денег не надо! Ну а «спасибо» потом своим пирогом скажешь, тем, с капустой и кроликом, – довольно заявил зеленый гигант, явно продвинувшись в войне с шелковой ночнушкой.
– Оден, стой же!
– А вот оршанки любят поговорить после, а не до, – проворчал незваный гость. – Ну что еще?
–
– В смысле «не хочу»? – На бледно-зеленом лице отразилась смесь непонимания и глубокой мыслительно-аналитической работы. – Сама сказала, что наняла контрактника в доме маэстро! Я хуже, что ли?
В последнем вопросе явственно прозвучали нотки обиды.
Шварх! Что ж он такой непонятливый?!
– Сказала… Но он мне больше подходит… Ты посмотри на себя! Ты такой… орш! А я всего лишь человек! Давай ты сейчас встанешь с кровати и отправишься к матушке и мы сделаем вид, что ничего не было?
Оден нахмурился, в глазах-бусинах мелькнуло нечто, и я уже обрадовалась, что с меня слезут. Но рано.
– А-а, так ты боли боишься? – Великовозрастный детина понимающе-обрадованно закивал. – Да, матушка что-то говорила, что у захухрей все не по-оршански и лишняя штука рвется. На, кусай, если больно будет, только, чур, не до крови! – Осознав, что орш пытается всунуть волосатую ручищу мне в рот, я громко завизжала.
Сработали глубинные инстинкты. Оден с изумлением уставился на меня, но прежде чем успел что-то сказать, в спальне включился свет. Тело незваного сына соседки, вопреки всем законам гравитации, поднялось в воздух и со смачным звуком впечаталось в дверцу гардеробного шкафа. Она хрустнула, зеркальная поверхность со звоном осыпалась на пол. Льерт в одних пижамных штанах с распущенными волосами возвышался над стонущим оршем.
– А-а, мой но-о-ос, а-а, бо-о-ольно… – сиреной завыл тот.
– Леста, он тебе что-то сделал?
Каким-то образом в хаосе звуков я расслышала вопрос, заданный убийственно-холодным тоном. Серый взгляд рентгеном прошелся по моему телу, и я остро ощутила, что лежу на кровати практически голой. Шелковая ночнушка в ходе посягательств задралась, еле-еле прикрывая низ живота и бедра, лямка упала с правого плеча. Почему-то огромного и глуповатого орша я не стеснялась ничуть, а взгляд Льерта заставил язык присохнуть к нёбу. Время будто замерло. Бесконечно долго мы смотрели друг на друга. Где-то подвывал и всхлипывал Оден, а я не могла отвести взгляд или что-то ответить, загипнотизированная серыми омутами.
Льерт первым моргнул и отвернулся. Увидел халат, который я с вечера бросила на спинку кресла, и протянул мне, не оборачиваясь:
– Леста, оденься, пожалуйста. Сейчас решим, что будем с ним делать.
– А-а, ты мне нос сломал!.. – вновь завел свою песнь зеленокожий.
– Скажи спасибо, что ничего другого не сломал! – зарычал Льерт так низко, что даже я испугалась этого звука.
Орш замолчал, оглушительно хлюпнул носом и прогнусавил:
– Ну она сама наняла тебя как ночного мотылька! Чего сразу драться-то? Тебе жалко, что ли? Я по доброте душевной за пирог с кроликом хотел…