Мученик Саббат

Абнетт Дэн

— Что?

— Я больше ничего не помню после этого. После этого все расплывчато. Знаешь, когда ты плаваешь, а потом, когда ныряешь, звуки становятся приглушенными и пустыми? Чувствуется так, как будто мои воспоминания напоминают эти звуки. Смутные, нечеткие. Когда моя голова высунулась из воды в том бассейне, все звуки вернулись, и я вспомнил, кто я такой.

— Прошло два года.

— Два года? — с удивлением он открыл рот. — Расскажи мне.

— Что рассказать?

— Расскажи мне, где я был. Расскажи мне, что происходило.

Она

выдохнула и посмотрела на пол. — Снаряд локсатля. Он попал тебе в затылок и... и мы ничего не могли сделать. Ты почти умер. Ты должен понять, Гол...

— Я понял, что вы сделали все, что могли.

— Нет, я имею ввиду... это ненормально. Ты потерял значительную часть мозга. Твоя личность была уничтожена. Ты с трудом мог вспомнить свое имя. Ты был, как тень. Пустое тело.

— А теперь я нет.

Она уставилась на него. — Гол, я просканировала твой череп инфраометром и магнитным резонатором.

Никаких изменений. Твой мозг в таком же состоянии, как и был. Никакой реконструкции, всего лишь небольшое количество излеченных синапсов. Абсолютно невозможно, чтобы ты был... в таком состоянии. Колеа поднял руку и пробежался пальцами по сетке шрамов.

— Ты сказала, что это было чудо.

— Чудо. В буквальном смысле этого слова. Для тебя и Вена.

— И это тебя пугает.

— Да, пугает. Он заморгал при этих словах и отвернулся. Керт подпрыгнула на ноги.

— Ох, Гол! Нет! Не пойми меня неправильно! Меня только пугает неизвестное. Как и Дордена... Боже-Император, да всех!

Она подошла к нему и крепко обняла, чмокнув в щеку перед тем, как отстраниться.

— Но мы фесово счастливы, что ты вернулся.

Он улыбнулся. Старая улыбка. Та, которой она когда-то давно была увлечена.

— Расскажи мне остальное,— сказал он. — Как, еще раз, называется это место?

— Херодор,— сказала она.

— А до этого мы где были?

— На Айэкс Кардинале. Траншейная война.

Он медленно кивнул. — У меня смутное, приглушенное воспоминание о грязи и воде. И бомбардировке.

Мощной бомбардировке. Кто командовал отрядом?

— Крийд,— сказала Керт и рассмеялась, когда он от удивления открыл рот. — Первая женщина-сержант. Вещи сильно поменялись за два года. Жажжо стал разведчиком.

— У нас первый Вергхастский разведчик? Ох, Святая Терра... — прошептал Колеа, искренне чувствуя гордость.

— Самое гаково время.

— Мюрил тоже почти им стала. Она была в программе, и Вен говорит, что рекомендовал бы ее на эту специализацию. Лицо Керт потемнело. — Но она погибла на Айэксе.

— Кто еще? — тихо сказал он. — Ну, давай. Кого мы еще потеряли, пока я был во тьме.

— Ну так... могу я идти? — спросил Маквеннер.

Дорден складывал инструменты и бросил на него взгляд. — Ты кажешься поразительно равнодушным ко всему этому, Вен,— сказал он. Он пытался отключить питание от резонатора, но мысли его были где-то там, и он не мог вспомнить, как работает свинцовый штекер.

Он хотел быстро убрать прибор, чтобы Маквеннер не заметил, что его мысли не в порядке.

Маквеннер пожал плечами. — Ты сказал, что я в норме?

— Совершенно здоров. Никаких следов внутреннего кровотечения. Даже никаких остатков крови в твоей брюшной полости.

Маквеннер стал натягивать свою черную майку. — Значит, я могу идти?

— Ты, вообще, знаешь, что произошло?

— Да,— сказал Маквеннер.

— Итак, а я ни феса не знаю! Объясни мне тогда.

Маквеннер снова пожал плечами. — Это честь для меня служить Империуму Человечества, и делая это Бог-Император защищает нас всех. Ночью, в своей безграничной мудрости, он сберег меня, и он сделал это через его избранный инструмент. Я не собираюсь спорить с этим. И, так же, меня это не пугает.

— Да, но...

— Нет никаких «но», Дорден. Мы сражаемся с архиврагом, потому что верим в Святые Истины.

Происходят ужасные вещи, неестественные, магия варпа, и мы соглашаемся с ними, потому что мы верим. А сейчас произошло нечто хорошее, и ты думаешь, что мы должны задавать вопросы? — Дорден нахмурился. — Нет, пусть будет так.

Маквеннер поднял взгляд. Послышались звуки голосов снаружи.

— Останься здесь,— сказал Дорден, и пошел к выходу из лазарета.

Толпа собиралась в залитом светом свечей зале снаружи госпиталя. Дорден видел группы аятани и эшоли, группы экклезиархов и адептов, и даже несколько инфарди. У большинства из них были молитвенные четки, значки пилигримов, ампулы со святой водой или плакаты с изображениями Святой. Некоторые пели или размахивали кадилами. Многие несли исполненные по обету свечи.

— Что это? спросил он.

— Мы хотим увидеть Чудотворных,— сказал один экклезиарх.

— Это невозможно. Это госпиталь, и здесь больные, которым нужен отдых.

— Святая прикоснулась к людям здесь! — заявил аятани. — Мы должны встретиться с этими людьми, и проверить их на веру и правду.

— Уходите,— сказал Дорден.

Аятани Килош пробирался к нему сквозь собравшуюся толпу.

— Покажи мне этих людей,— сказал он старому доктору.

— Это не может подождать?

Килош замотал головой. — Подтверждение должно быть засвидетельствовано, и записаны свидетельские показания для того, чтобы эти чудеса были внесены в священные записи.

— Почему?

— Почему? Доктор, если чума распространяется, разве вы не пытаетесь обуздать ее, определить и задокументировать на благо всего Империума?

Дорден моргнул. — Естественно.

— Итак, тут произошло чудо огромной важности для Церкви Людей. Мы обязаны исследовать это и задокументировать, и так мы сможем полностью понять, что оно означает. Бог-Император говорил с нами, и мы обязаны выяснить, что Он сказал. Дорден вздохнул. — Тогда только вы, Аятани Килош. Вы и ваши писцы. Я не хочу, чтобы другим пациентам было дискомфортно.