Мученик Саббат

Абнетт Дэн

Висмарк покачнулся. Попадание сбило его. Левую сторону его черепа оторвало, кровавые ошметки мозгового вещества стекали на его воротник.

Он тяжело упал на левую сторону.

— Помогите мне! Помогите мне! — задыхался Крефф. Энсины и сервиторы подбежали к нему и подняли на руки.

— Наварра Омнии Винцит! Наварра Омнии Винцит? — Кричал Крефф в вокс.

— Солстиса... больше нет... — заикаясь сказал Валдимер.

— Нет? Как? — потребовал Эсквин.

— Наварра... стреляла в него. Прямой, длительный удар в середину

корабля.

— Еретики захватили Наварру. Император, защити нас!

— Какие будут приказы, сэр? — спросил Велосэйд.

— Очистите мой корабль,— сказал Эсквин. В его инкрустированных глазах стояли слезы ярости.

— Огонь разрешаю! Наварра,— проревел Велосэйд.

Бортовые батареи Омнии Винцит вспыхнули, и долго светились. Щиты Наварры несколько секунд стояли под ураганным огнем, скручиваясь и сверкая, как расплавленное стекло. Затем они начали изгибаться и отказывать. Наварра накренилась, ее корпус пылал и рвался. Гравитационные компенсаторы отключились, и корабль начал падать, неумолимо, в гравитационный колодец планеты. Гигантски внутренний взрыв уничтожил Наварру до того, как она приблизилась к атмосфере.

На мостике Наварры, Старший Помощник Офицер Крефф все еще пытался вызвать Омнию Винцит, когда умер.

Обломки Наварры дождем устремились к поверхности Херодора, становясь метеорами в верхней атмосфере.

Одним из этих метеоров была стандартная спасательная капсула.

Она тряслась и очень быстро падала, дребезжа и вибрируя, когда входила в атмосферу.

Два карликовых псайкера вопили в страхе, вздрагивая от каждого крена. Большой человек в зеленой шелковой робе мурлыкал им успокаивающие слова ободрения и успокоения, как будто они были детьми, его большие татуированные руки крепко держали их.

— Почти на месте,— сказал Патер Грех. — Почти на месте...

— Ты готов к этому? — беспечно спросил Маквеннер.

Гол Колеа расправил свою форму спереди и кивнул. Плечом к плечу, они вошли в двери Танитского расположения.

Звонок к подъему прозвучал несколько минут назад, и солдаты поднимались. Кружки с водой стояли на конфорках, и люди одевались.

Это было так же, как и каждое утро в Гвардии, простая рутина. Только место – схола на первый взгляд, подумал Колеа – было другое.

Это заставило его улыбнуться.

— Утро, Гол,— сказал Обел, проходя мимо. Колеа кивнул. Никто не смотрел на него по второму разу.

Новости сюда еще не дошли.

Он пошел по проходу из кроватей, осматриваясь, жадно рассматривая знакомые лица.

Была маленькая боль в глубине его сердца от того, что некоторых лиц тут не будет. Мюрил... Пайета Гатса... Еще Разок Брагга...

— Это твоя,— сказал Маквеннер.

Колеа остановился, и сел на неразобранную койку. Его снаряжение было тут.

Он поднял взгляд на Маквеннера. Худой Танитец посмотрел вниз на него и помотал головой. — Ночь, которую я не забуду. Я должен отплатить тебе за услугу.

—

Не нужно, Вен.

— Ты спас мне жизнь,— сказал Маквеннер. — И ты должен позволить мне это сделать. Колеа улыбнулся.

— Увидимся позже, Колеа,— сказал Маквеннер, и пошел через общежитие.

Колеа сидел мгновение в суматохе вокруг него. Затем он снял свою куртку, рубашку и майку, и открыл свой ранец, чтобы найти свежее белье. Вес глиняной фигурки в кармане его куртки напомнили ему, что она там. Он вынул ее, посмотрел секунду, и засунул в ранец для сохранности.

Он нашел сложенную майку и развернул ее, чтобы одеть.

— Знаешь, как одевать себя, а, гакоголовый?

Колеа посмотрел наверх. Куу проходил мимо, на нем были трусы, только что из душевой. У него было полотенце на плече. Болезненно белая, нездоровая кожа на его тощем теле была покрыта грубыми татуировками. Он усмехнулся Колеа.

— Хочешь, чтобы я помог, гакоголовый? Хочешь, чтобы я помог тебе одеться, ты задумчивый гакоголовый? — Голос Куу был низким, но резким. — Хочешь, чтобы я тебе и жопу вытер? Как пить дать, хочешь. — Он рассмеялся.

— Ты должен был бы уже сдохнуть, пока меня не было,— мягко сказал Колеа.

— Че?

— Ты всегда был мелким дерьмом, Куу, но задирать раненого в голову ветерана? Где твое гаково чувство полковой чести, хитрожопый?

Глаза и рот Куу открылись очень широко. Он отступил назад. Вокруг них стало очень тихо.

Колеа поднялся на ноги. Он возвышался над солдатом, и его обнаженный торс и руки были очень большими, по сравнению с костлявым Куу.

— Ты... ты... — заикаясь сказал Куу.

— Ага, я. Я вернулся. Теперь беги отсюда, пока я не сломал тебе твою крысиную шею. Куу побежал.

— Сарж? — сказал Лубба, вставая со своей койки. Он уставился на Гола, быстро моргая. — Сарж?

— Утро, Лубба, Ну так, как дела? — обыденно произнес Колеа, садясь назад.

Шепот распространялся, слух быстро передавался.

— Гол? — сказал Корбек, появляясь в конце ряда и идя к нему. Маквеннер был с ним.

— Здравствуйте, сэр.

Корбек потряс своей косматой головой. — Гаунт рассказал мне, что произошло, но я держал это при себе пока... пока... фес! Что произошло?

— Ну, это смешная история... — начал Колеа. Остальная часть его предложения утонула в медвежьей хватке объятий Корбека.

— У меня впечатление, что его возвращение вызвало восхищение,— сказал Дорден. Цвейл щелкнул и кивнул. Доктор толкал каталку Цвейла между рядами пустых коек к шумной толпе солдат, сконцентрировавшейся в центре зала.

Колеа был в центре всего этого, смеющийся и болтающий, отвечающий на сыпавшиеся на него взволнованные вопросы так, как только мог.

Все были здесь, забыв про утренние тренировки. Кто-то заказал горячий хлеб в коробках из ближайшей пекарни, и маркитанты прибыли с нагруженными кофейниками тележками с горячим кофеином.