Муданжские зарисовки

Азамат стоит на плато космопорта и таким взглядом смотрит на взлетающий звездолёт, что я решаю его придержать на всякий случай — как бы не побежал допрыгивать до ножек.

— Может, нам всё-таки надо было с ним полететь? — в очередной, сто тысяч двадцать пятый раз спрашивает он.

— Не надо, — я похлопываю его по руке. — Кир уже большой мальчик и хочет быть самостоятельным. Ты не можешь всю жизнь его за ручку водить.

— Ну да, но это всё-таки чрезвычайное событие. Это первый раз, когда муданжец будет учиться в земном

университете.

Я пожимаю плечами.

— Муданжец — первый, а так там публика разношёрстная, им что муданжец, что эспажанец какой-нибудь, разницы нет.

Азамат кивает, не отводя взгляда от постепенно исчезающей на небе точки.

— А если он заблудится? Или не найдёт, к кому обратиться?

— То он позвонит, и мы всё уладим, — твёрдо говорю я.

— А вдруг он растеряется?.. Всё-таки он волнуется.

— Котик, — я дёргаю его за руку. — Это ты волнуешься. А Кир когда теряется, начинает действовать нахрапом. В худшем случае он войдёт к своему куратору сквозь проломленную стену.

Азамат тяжело вздыхает, явно старательно себя успокаивая.

— Я ему позвоню, — решает он и достаёт телефон.

Я оборачиваюсь ему за спину и подаю сигнал. Чача тут же вырастает рядом и суёт Азамату поверх телефона планшет с нарочито открытыми двумя десятками вкладок.

— Ахмад-хон, если вы освободились, то сейчас у вас по плану обсуждение мер по пресечению самозахвата земельных участков…

Азамат тихонько стонет и убирает телефон.

— Точно надо было с Киром сбежать, — ворчит он, но принимает планшет и двигается к канатной дороге.

Доктор Поэма, заслуженный популяризатор науки и ведущий образовательного подкаста, стоял посреди сцены и жевал губу в микрофон. Пути назад у него особо не было: о том, что на этой конференции произойдёт что-то невозможное и эпохальное, они трубили в каждом анонсе, но всё же ясно сказать, что за гвоздь торчит из этой программы, побоялись.

С одной стороны, привлечь побольше народа — это, конечно, хорошо, но всё же привлечённый народ должен поместиться в зал, а с таким гвоздём был шанс, что те, кому не достался билет, полезут в вентиляцию. С другой — как бы не началась паника в народе, а хуже того, в госбезопасности. Риск, конечно, был и так, но хотя бы одним глазком публика на гостя взглянуть успеет.

Однако вот настал момент Ч, и молчать больше было нельзя. Сейчас доктор откроет рот, назовёт следующего спикера, и зал… Ломанётся к дверям? Хлынет на сцену? Прирастёт к креслам? Или вообще никак не отреагирует… Съёмку с телефонов они благоразумно заблокировали, иначе никто ничего и не увидел бы, все бы смотрели только в экранчики. Хватит им официальной трансляции…

— А сейчас на сцену приглашается… — доктор сделал вид, что сверяется со списком в дрожащей руке, хотя на самом деле просто успокаивал дыхание, — муданжский бог, Ирлик-хон Мангуст, Повелитель Подземного царства.

По залу прошёл шепоток. Не слышать о существовании муданжских богов просвещённая публика никак не могла. Вот поверить, что одного из них удалось привести на научно-популярную конференцию — тут возникали вопросы. Доктор Поэма

и сам в своё время не поверил, когда получил согласие в ответ на своё письмо.

Несколько секунд ничего не происходило, и доктор начал уже подёргиваться: не прокатил ли их экзотический выступант. Но тут слева от него вспыхнуло сине-фиолетовое пламя, и из него выступил… очевидно, Ирлик-хон. Доктор никогда не видел его лично и был вынужден признать, что фотографии не передают действительность даже в первом приближении.

Ирлик-хон в общих чертах был похож на человека: рыжего разодетого в шитые золотом шелка и обвешанного драгоценными украшениями сильно татуированного человека. Метров четырёх ростом, с огоньками в глазах, светящими из черноты, как будто из глубины Вселенной.

Оглядевшись, Ирлик-хон полностью проигнорировал ведущего, подошёл к краю сцены и уселся на него, свесив ноги.

— Меня тут позвали с вами поболтать, — сказал он, от слова к слову меняя местные акценты, как будто подстраивался под зрителей, пока обводил взглядом зал. — Не знаю, о чём, но Император попросил согласиться, а кто я такой, чтобы не уважить хорошего человека? Но о чём говорить, я без понятия, так что давайте сразу вопросы. У вас же тут задают вопросы? — он наконец обратился к доктору Поэме.

— Да-да, конечно, пожалуйста, поднимайте руки, микрофончики поднесут…

Только произнося это, ведущий осознал, что у бога микрофона не было, однако его голос звучал из динамиков. Пока он обдумывал этот момент, в зале возникла заминка: на разносчиков микрофонов напали какие-то небольшие зверьки, отобрали технику и помчались по рядам.

— Зачем руки? — удивился Ирлик-хон. — Что я, думаете, не пойму, кто высказаться хочет? Вон, например, там, наверху какой-то интересный вопрос.

Зверёк с микрофоном в зубах резво взобрался по занавеске и передал его девушке в первом ряду балкона.

— Скажите, пожалуйста, — неровным голосом начала зрительница, глядя вместо самого Ирлик-хона на экран с его увеличенным (хотя куда уж) изображением. — Почему у вас глаза, как у Сэндмана?

— А это кто? — нахмурился тот.

Девушка чуть не выронила микрофон, в последний момент прижав его к животу, и тут же дрожащими руками подняла ко рту.

— Бог сна…

— У вас есть бог сна? — удивился Ирлик-хон. — Придумают же! Хмм, а это интересно, надо будет попробовать… Что ты там спросила-то? Глаза? Не знаю, сегодня решил такие сделать. Ты сама в цветных линзах, между прочим, а мне что, нельзя? Бог сна… Ничего себе. Уже не зря съездил. Расскажешь мне потом про него, в перерыве, я хочу знать, как им стать.

Кир оглянулся на звук. Осень выдалась ясная, но холодная, и в горах рядом с Долом тишина стояла хрустальная: чуть тронь — запоёт. Шагам за спиной было взяться совершенно неоткуда. Ма около дома под чутким руководством бабушки по видеосвязи обрезала на зиму какие-то кусты, локтями отгоняя мелких, и их визги Кир слышал едва вышел из лесу на скалистый уступ. А мать и сестра Хоса, которых он так и не видал до сих пор, перемещались по лесу бесшумно, Кир бы не услышал.