Мудрец острова Саре

Смит Джулия Дин

Атайя наклонилась вперед, истощенная до предобморочного состояния.

Может, я начинаю взрослеть, — сказал ей принц четыре месяца назад, когда решил посвятить себя ее делу. — Не думал, что мне в этом поможет моя маленькая сестренка.

О, Николас, как же Мудрец посмеялся над твоими стремлениями…

— Есть вероятность, что он перестанет бороться и сдастся?

Тоня нахмурила седые брови.

— Не уверена, первоначальное сопротивление должно было бы разрушить силу заклинания,

но не могу обещать. Дарэк может до сих пор находиться в опасности.

Мозель смотрел то на одну колдунью, то на другую, надеясь, что его вопрос не прозвучит слишком невежественно.

— А вы не можете просто снять заклинание?

— Если бы все было так просто, — серьезно ответила Тоня. — У Мудреца наверняка возможности уровня адепта. Попытка вмешаться может навредить: когда пытаешься развязать некоторые узлы, они затягиваются еще туже. Освободить Николаса едва ли легче, чем Атайю от блокировки. Если заклинание принуждения достаточно сильное, то у жертвы единственный путь из-под его влияния — выполнить требуемое распоряжение.

Принцесса распрямилась.

— Ты хочешь сказать, что Николас не оклемается, пока не умрет Дарэк? — в ужасе спросила она. — И умрет от руки брата?

— Если мы не вмешаемся, — ответила Тоня. — Или не умрет чародей, нанесший заклинание. Но в этом я не уверена, — осторожно добавила она. — В таких вопросах сведущ Хедрик. Надо посоветоваться с ним, прежде чем что-либо предпринимать.

В припадке ярости Атайя ударила кулаком по столу, да так, что чуть не перевернулась Тонина чаша с растертыми семенами.

— Черт возьми, что этот Мудрец делает со мной!

— Губит тебя, — угрюмо сказал Джейрен. — Он хочет воспользоваться твоими достижениями. Думаю, он решил, что ты добилась слишком многого, и теперь порочит твое доброе имя, чтобы самому возглавить кампанию и подчинить тебя своей воле.

— И Дриану он подослал, чтобы выяснить, насколько нам тяжело, и подобрать лучший момент для предложения вступить в союз — союз, который мне так нужен. Могу поспорить, он уничтожил бы меня в любом случае, даже если бы я согласилась. Черт, еще один Родри!

— Он опасней, чем Родри, — отметила Тоня. — Мудрец трудится не ради собственного эго, а ради процветания целого народа. Люди впадают в заблуждения своего величия.

Она взяла пестик и продолжила толочь зерна, скрипя зубами и представляя, что вместо них молотит кости Мудреца.

— Отбросим проблему величия, Мудрец подождет. Наша главная забота — Николас. И точно одно, — решительно проговорила Атайя. — Мы не сможем ему помочь, пока он в замке Делфар.

— Хочешь вернуться и забрать его? — осторожно спросила Тоня.

— Придется. Но не этой ночью — епископ слишком подозрителен. Подожду несколько дней, а потом попробую.

Она повернулась к Мозелю с Джейреном:

— И скажите Сесил, что Мэйлен будет ждать ее у нас. Чтобы она не колебалась, ехать ли в Делфархам или бежать из Халсея вместе с вами.

У Джессингера расширились зрачки.

— Вы хотите выкрасть мальчика?

— Не выкрасть, — поправила принцесса, съежившись от неправильного выбора слова. — Я просто верну его матери. Дарэк забивает его голову ложью, мальчику давно пора услышать мнение Сесил. Будет просто

забрать их обоих, — продолжила она, опередив вопрос Мозеля. — Мэйлен приходит к Николасу почти каждый вечер. Так сказал мне Дарэк. Принесу мальчика после того, как найду безопасное место для брата, там, где Мудрец — или Дарэк — не смогут его найти. Пока не знаю, где оно будет, — добавила она, нахмурившись, — но в лагере Брандегарт станет искать первым делом. Как только ему станет известно, что заклинание не сработало, он захочет околдовать его заново.

— Или наказать за неудачу, — пробормотала Тоня, и на этой мрачной ноте разговор закончился.

Глава 22

Выехав из Эльсского леса, Джейрен с Мозелем через два дня достигли усадьбы королевы. По дороге они обсуждали, как лучше преподнести новость о преступлении, в котором обвиняется Николас. Оказалось, что слухи дошли до Халсея раньше них, как и до Кайбурна. Графа и его «слугу» отвели в полутемную комнату, где ждали Сесил с малышкой Лилиан. Обе были одеты в серое и залиты слезами, хотя дочь плакала более рьяно и по иным причинам, умолкнув только после того, как королева капнула ей в рот несколько капель сидра.

— Я уже велела складывать мои вещи, — сказала им Сесил, бросив задумчивый взгляд на дорогу, которая вела на север, в Делфархам. — Мне нужно увидеть Николаса.

Мозель подошел к ней и положил руку на плечо.

— Мне понятны ваши переживания, моя госпожа, но король может не позволить вам этого. Вероятно, вы вообще передумаете возвращаться.

Королева встревоженно посмотрела на него. Джессингер сел возле окна и рассказал ей все, что слышал и видел тем роковым вечером в замке. Он поведал о болезни принца, вызванной магией, о Мудреце и упомянул, что Атайя знает, что именно сарец повинен в этом. И главное — предупредил, что Дарэку известно об осеннем визите Атайи в Халсей и что за ней выслана карета для сопровождения обратно в Делфархам.

— Сопровождать меня? — переспросила она. — Как королеву или как арестантку?

— Честно говоря, я не знаю, но прибудут они через день-другой. Его величество отправил карету для перевозки сундуков. — Мозель сделал паузу, чтобы с максимальной осторожностью выразить следующую мысль. Если бы он не был близким другом, то его сочли бы крайне нахальным. Однако вряд ли Сесил обидится. — Я понимаю, что он ваш супруг, госпожа, но из лучших побуждений не советую вам возвращаться к нему. На него дурно влияет епископ Люкин, который всегда упрекал вас в дружбе с Атайей. Он может заставить его величество совершить поступок, в котором потом король будет раскаиваться.

Королева тихо шмыгнула носом.

— Я не хочу, чтоб меня заточили в монастыре, как Атайю прошлой весной, — заявила она, хотя за внешней уверенностью чувствовалась непреодолимая грусть. — Я больше не могу ему доверять, Мозель, — добавила Сесил, и горечь растворилась в сожалении. — Иногда сомневаюсь, что когда-то могла. — Она медленно поднялась с кресла у окна, держа на руках Лилиан. Ласками и нежными словами королева успокоила плачущее дитя. — Но мой сын… — произнесла она в глубокой озабоченности. — Что будет с ним, если я не вернусь?