Мудрость палача
Шрифт:
– Хватит, – свистящим шепотом произнес генерал, – кто еще? Кого ты еще хочешь уничтожить, прежде чем начнешь свою работу? Мою жену? Моих детей? Они знают, что меня сегодня нет в Москве, рядом с ними.
– Они не знают, что ты в Твери, – рассудительно сказал Рашников, – и ты им никогда об этом не расскажешь.
– Ты маньяк, – убежденно сказал генерал, – ты получаешь удовольствие от своей работы.
– Свою работу нужно любить, – улыбнулся убийца, – в этом и есть высшая мудрость палача. Если не будешь любить свою работу, будешь чувствовать себя обычным уличным убийцей. А вот если тебе нравится то, что ты делаешь, и если за это еще хорошо платят, тогда все правильно.
– Ты философ, – мрачно заметил генерал.
– В нашей профессии иначе нельзя, – сказал Рашников. – Говорят, что лучшим палачом во Франции был знаменитый Самсон. Он виртуозно работал, устраивая из казни настоящее представление. Но однажды, отрубив женщине голову, он поднял ее за волосы и дал ей пощечину. Это была Шарлотта Корде, заколовшая Марата. Ее приговорили к смерти, а палач, выполнивший свою работу, уже после смерти ударил ее по щеке. Ты знаешь, что его за это наказали? В решении французского суда, причем, учти, революционного суда, было сказано, что палач Самсон получил приказ только отрубить женщине голову, но не оскорблять ее, даже после смерти. Какая высокая патетика!
Генерал с нарастающим чувством тревоги следил за тем, как разгорались глаза убийцы. Тот был явно воодушевлен своей речью.
– Что тебе нужно для выполнения нашего заказа? – спросил генерал.
– Прежде всего аванс. Двадцать пять процентов. Кроме того, деньги на текущие расходы. Можешь не беспокоиться, я не сбегу, не брошу же я оставшиеся семьсот пятьдесят тысяч долларов.
– Аванс – десять процентов, – быстро предложил генерал, – и еще двадцать процентов на текущие расходы. Я нас должны быть гарантии. Триста тысяч тоже немалые деньги. Тогда за нами останется еще девятьсот. Кстати, триста тысяч – это ровно двадцать пять процентов от общей суммы.
– Торгуешься, – поморщился Рашников. – Ладно, пусть будет, как ты говоришь. Только устрой так, чтобы я больше ни по какому поводу ни с кем не вступал в контакт. Только с тобой. Иначе мне придется убирать всех свидетелей.
– Собников – офицер центрального аппарата, – хмуро проговорил генерал, – если с ним что-нибудь случится, начнется специальное расследование. Он занимает в Москве большой пост. На виду у всех. Подключат наших специалистов, прокуратуру. Со здешними двумя, которых ты собрался убрать, тоже хлопот не оберешься. Ты уверен, что знаешь, как нужно действовать?
Внутренне он уже примирился с тем, что придется сдать и своего старого товарища, и молодого коллегу – майора Собникова. Такая операция, какую он готовил, не обходится без жертв – таковы правила игры, такова своеобразная плата на успешную работу «ликвидатора». Он больше не упоминал о своем тверском друге и тем самым как бы уже исключил его из списка живых.
– Ты когда-нибудь слышал о «Шакале»? – вдруг спросил Рашников.
– Конечно, слышал, – отвлекся от своих мыслей генерал, – сейчас о нем пишут книги и ставят фильмы. А почему ты спрашиваешь?
– Две операции мы проводили с ним совместно. Тогда он был совсем молодым и никому не известным «шакаленком». Карлос Рамирос Ильич. Так звали этого придурка. Даже в имени его была какая-то насмешка. А как глупо он потом попался в Африке! Все пишут о нем как о великом герое, а его взяли в
– Его взяли французские спецслужбы, – возразил генерал.
– По наводке африканцев, – отмахнулся Рашников. – Слава богу, я еще не забыл английский и смотрю все зарубежные передачи. Но в чем была его сила? Почему ему столько лет удавалось уходить от всех спецслужб мира, почему до этого случая никому и никогда не удавалось его вычислить? Вот ты не знаешь ответа на этот вопрос. И никто не знает. А я знаю, – торжествующе сказал «ликвидатор».
– Почему? – словно зачарованный, спросил генерал.
– Он никому не доверял, – усмехнулся Рашников, – то есть абсолютно никому. Он уже тогда, в начале семидесятых, сумел все правильно просчитать. Любая организация, как бы сильно законспирирована она ни была, состоит из живых людей. Любая секретная организация – это прежде всего бюрократическая машина, принимающая заказы от политиков и контролирующая их выполнение своими агентами. Рано или поздно в любой машине может произойти сбой: либо в организации появится предатель, либо сама организация решит сдать своего агента. Чаще всего эти сволочи-политики избавляются от собственных агентов.
Ты же помнишь, что творилось в Москве в девяносто первом. Гнида Бакатин не нашел ничего лучшего, как отдать схему прослушивания американского посольства их послу. А как сдавали наших агентов за рубежом! Мы ведь так никогда и не узнаем, скольких сдали эти «перестроившиеся» генералы. А мерзавец Козырев! Он ведь не только Хонеккера сдал. Он заставил десятки наших агентов в Германии окончательно сделать выбор в пользу американцев. Вспомни, что у вас творилось, генерал. Даже Маркуса Вольфа, самого великого разведчика из всех живущих на земле, заставили уехать из нашей страны. Вспомни! И как контрразведку трахали все, кому не лень, тоже вспомни. Хорошо, что «академик» хоть разведку чудом каким-то сумел сохранить, хотя многих тогда все равно пришлось отозвать. Вспомни все это.
И согласись, что Шакал был прав, уже тогда поняв, что доверять нельзя абсолютно никому. Ни нашим спецслужбам, ни восточным немцам. Он ведь учился в Москве и неплохо знал наши порядки. Единственным условием выживания было полное отсутствие контроля и каких бы то ни было контактов с нашими агентами. Он этого правила придерживался, вот и весь фокус. А потом пишущая братия чуть не во всех уголках мира начала сочинять легенду о неуловимом Шакале, о его подвигах и невероятных приключениях.
Разгадка-то банальна. Он был неуправляемый сукин сын и всегда ждал подвоха одновременно от Москвы и Вашингтона, никогда не доверяя полностью никому из своих связных. И он был тысячу раз прав: из пяти «ликвидаторов», о которых я слышал в КГБ, четверых убрали наши же спецслужбы. Интересная статистика, тебе не кажется?
– Нет, – генерал хотел еще что-то сказать, но закашлялся. Затем, достав платок, вытер невольно выступившие слезы. – Нет, – упрямо повторил он, – я не занимаюсь статистикой.
– Напрасно, – усмехнулся Рашников, – а я ведь был наставником «Шакала». Мне даже немного обидно. Ведь все знали, что Шакал учился у Посла. Теперь о нем знает весь мир, а про меня забыли. Впрочем, я не в обиде, но сюда, в эту глушь, я приехал только с одной-единственной целью. Повторить его трюк. Заставить всех забыть обо мне. И ждать, ждать столько, сколько понадобится. Чтобы однажды передо мной появился такой вот генерал, рассказал бы о некоем особом задании и предложил бы за него хорошие деньги. Большие, настоящие деньги. И вот тогда я исчезну отсюда по-настоящему. Исчезну навсегда, чтобы воскреснуть где-нибудь на Западе.