Муха с капризами
Шрифт:
– А что было бы, если бы на дубе росли груши? А что было бы, если бы вода была не мокрая?
Слыхали такие вопросы? Ну, так позвольте мне их вам не повторять. Я люблю Крисю, и, поверьте мне, она девочка милая и неглупая. Но затянувшаяся непогодь хоть кого выведет из равновесия.
Наконец Крисенька вытащила свою любимую куклу Розочку, Что-то ей не понравилось в куклиной юбке. Начались примерки, кройка, шитье. Ножницы щелкали, да и языку доставалось. Потому что Крися, когда что-нибудь делала, мучила свой язычок, будто
– Ты слышишь?
– Что?
– Послушай-ка!
Крися оставила свои лоскутки. Мы навострили уши. За окном слышался явственный писк.
– Ребенок плачет, - говорит Крися.
– Тогда, наверно, очень маленький.
– Наверно, ребенок, - повторяет Крися.
– Темно на дворе, он заблудился и не может попасть домой. А там мама волнуется!
– Так зачем же она отпустила такого малыша?
– Потому что не могла с ним пойти. Может, у нее еще дети есть, больные? О боже, как плачет! Пойдем! Надо ему помочь. Возьмем его, погреем, узнаем, где живет...
Крися уже готова была выйти.
– Давай откроем окошко, - говорю ей.
– Плачет-то за окном. Посмотрим, кто там такой.
– Нет, нет! Чего там смотреть! Надо принести малыша в комнату, упрямо твердила Крися. Она уже направилась к выходу.
– Погоди-ка, - говорю я ей, открывая окно.
– Может, этот ребенок к нам сам придет.
Мы услышали жалобный писк, хныканье, плач. Но того, кто плакал, не было видно. Крися высунулась в окошко. Я посветил лампой.
– Вот он! Вот он! Господи, какой мокрый!
На подоконнике сидел котенок. Он весь пропитался водой и, видимо, озяб. С него так и лило, когда мы внесли его в комнату. Вид у него был очень несчастный. Бедняжка плакал, широко открывая розовый ротик.
– Тетя Катерина, тетя Катерина! У вас есть огонь в кухне? Дорогая тетя, разведите огонь!
– кричала Крися.
Она потащила котенка в кухню. Там, вдвоем с Катериной, они принялись вытирать его, сушить, кормить, поить.
Вы видели когда-нибудь мокрую кошку? Ох, и безобразно она выглядит! Она перестает быть кошкой. Становится какой-то облизанной кишкой на четырех ногах. Ничего пушистого! Мерзость!
И наш гость в первую минуту показался мне очень некрасивым. Поэтому я решил познакомиться с ним лишь после того, как его туалет будет окончен.
Я зашел в кухню. На теплой плите лежал тряпичный сверточек.
– Спит, - шепнула мне Крися.
– Не буди его, дядя!
– Погоди, дай котенку выспаться, - буркнула и Катерина, когда я потянулся к свертку.
– Насмотришься досыта, когда бедняжка отдохнет!
"Ого, - думаю, - Крисенька завербовала Катерину на сторону кота!"
Учтите: наша Катерина всегда заявляла, что все кошки фальшивые твари, рассказывала,
– А как же нам быть с собаками?
– спрашиваю.
– Пусть хоть одна попробует его тронуть, я ей покажу!
– говорит Катерина.
– Ты тут зачем? Кто тебя звал?
– крикнула она на Тупи, который, привлеченный голосами в кухне, зашел поглядеть, что тут происходит, в надежде - не дадут ли случайно лишний раз вылизать миски.
Тупи исчез молниеносно. Тем более, что Катерина схватила выбивалку. Выбивалки этой все собаки боялись как огня. Неизвестно почему. Никогда ни одну из них никто не тронул выбивалкой.
– Тетя, вы разбудили котеночка!
– с укоризной воскликнула Крися, видя, что сверток пошевелился.
Она подбежала к плите. Склонилась над тряпками и Катерина. Обе пробовали убаюкать котенка. Но ничего у них не вышло.
Из свертка высунулась белая мордочка. Огляделась, с аппетитом зевнула. Потом вылез весь котенок. Посмотрел направо, посмотрел налево, посмотрел на нас.
– Смеется! Смеется!
– крикнула Крися и хотела схватить котенка на руки.
– Вот еще - кошка смеется!
– оборвала ее Катерина.
– Не тронь его, Крися. Поглядим, что он сделает!
Малыш отряхнулся.
– Дядя, да ты погляди, какой хорошенький! Правда ведь прелесть? восхищалась Крися.
– Посмотрите, - говорю, - какое у него забавное пятно на спинке. Как будто у него там карта нарисована. Карта Европы.
– Да, да! Европа!
– радовалась Крися.
– Пусть так и называется Европа. Дядя, пусть называется Европой! Не так, как все!
– Ладно. Европа так Европа, - согласился я.
Катерина возмущенно загромыхала кастрюлей:
– Слыханное ли дело, чтобы кто так называл кошку?! Да как можно так издеваться над божьей тварью? Все у нас не так, как у людей! Одна собака Тупи, другая - Чапа, как на смех!
– Да тетя же...
– начала Крися.
– И слышать не хочу таких глупостей! Брысь ты!
– крикнула она на котенка, который покатил по плите пробку.
– Катеринушка,- говорю,- Европа - это часть света, в которой мы живем.
– Я не в Европе живу, а в Раве!
– И еще Европой звали красивую женщину, такую красивую, что, когда ей однажды захотелось покататься, греческий бог Зевс превратился в быка и сам катал ее на своей спине, понимаешь?
– Знать ничего не хочу про каких-то греческих чучел! Ладно, для вас Европа, а для меня Милок. Милок, и все. На, Милок, попей молочка!
Так и стал наш пятнистый котенок носить двойное имя: для нас с, Крисей был Европой, для Катерины - Милком. Получалось, как будто у него есть имя и фамилия. Дальнейший ход событий показал, что его надо было звать Европа Милок, а не Милок Европа. Почему? Скоро сами узнаете.