Муха с капризами

Грабовский Ян

Как видите, и Катерина примирилась с именем кошки, только сократила его по-своему.

– Ян, Ян, ты что же не хвалишь котят! Кошка бросит малышей, если их не похвалят!
– напомнила мне она.

Я хвалил, восхищался. Но больше всех радовался Куцый. Он скулил от радости, лизал кошку, обнюхивал котят.

"Правда, они милые?" - мурлыкала Европа, поглядывая то на нас, то на Куцего.

– А где же твои жулики?
– спрашиваю у тетки Катерины.

– Снились мне сливы, наверно,

к тому, что Куцый у меня крем сожрет...

– Зато он Европу нашел!
– вступилась за собаку Крися.

– Ну ладно уж, Куцый, иди сюда, - согласилась Катерина и погладила пса.

"Ура, Европа нашлась, Европа нашлась!"-отвечал ей Куцый виляя хвостом и бегая то к кошке, то к Катерине и обратно.

Европа с детьми осталась на чердаке. И, видимо, тетка Катерина хорошо знала кошек, а может быть, наша Европа была исключительно самолюбивой мамашей: стоило мне один день не побывать на чердаке, Европа появлялась у меня. Она клала передо мной на стол котенка.

"Видишь, какой красавец?"-мурлыкала она.

– Кися, кисонька! Чудесный котеночек!
– отвечал я. Европа с гордостью смотрела мне в глаза, забирала пищащего детеныша и возвращалась на чердак.

Наконец однажды поутру, когда мы все сидели в кухне, вошла Европа. Мурлычет, кричит, оглядывается.

– Дядя, дядя, смотри!
– кричит Крися.

– Она детей в кухню ведет!
– сказала Катерина и развела руками от удивления. Первым показался беленький. За ним двое остальных.

Европа терлась о ноги тетки Катерины, подлизывалась: "Дайте моим детям молока, пожалуйста! Они уже такие большие, что я их сама не могу прокормить!" Так дети Европы вышли в свет. Собаки наши приняли котят ласково. Заботливый Чапа даже старательно вымыл их. Правда, однажды вышло у него с ними небольшое недоразумение. Два рыжих котенка заняли корзину для картофельной шелухи - любимое место послеполуденного отдыха Чапы. Сперва Чапа попробовал объяснить котятам, что они залезли в чужие владения.

"Простите, но это моя корзинка!"-убеждает он их, виляя хвостом.

Уговоры не помогают: котята носятся по корзинке и превесело играют в прятки.

"Тогда простите",-повторяет Чапа и пробует, несмотря ни на что, забраться в корзинку.

Он сел с краешку. Котята ничего. Залез поглубже. Еще глубже, еще... Занял всю корзинку. Котята фыркнули и скок на ящик.

У Чапы вовсе не было охоты лежать в корзинке. Он проворчал:

"Буду я еще валяться, когда на свете столько интересного!"

А тут Куцый как раз выгреб откуда-то старую, побелевшую кость и со скуки грыз ее.

"Куцый, Куцый, дай косточку!"-просит Чапа. Глаза у него на лоб лезут, так ему эта кость полюбилась. И вдруг что-то защекотало ему лоб. Он отряхнулся. Нет, опять что-то щекочет.

"Наверно,

муха надоедная!"-думает Чапа и снова отряхивается, а глаз с кости не сводит, тем более что КУЦЫЙ начал ее катать по двору и подбрасывать, явно приглашая его принять участие в игре.

И тут Чапу больно царапнуло. Он подскочил. Ящик закачался. Что-то ужасно острое впилось Чапе в голову. Песик взвыл от боли.

"Ой, ой! Как больно! Колет! Щиплет!" - завизжал он, улепетывая во всю прыть.

"Не приставай к Европкиным детям!" - поддразнил его Куцый.

С тех пор котятки полностью завладели Чапиной корзинкой.

Однажды все европейское семейство играло на дворе. Мама лежала, как обычно, на крыше сарая. Было тепло. Она дремала и лишь время от времени открывала один глаз и посматривала по сторонам. Собаки спали. Чапа вытянув все четыре ноги, дергался и глухо взлаивал во сне.

Ему снилось, что он ловит кролика. Вдруг возле калитки появился какой-то пес. Совершенно незнакомый. Заглянул во двор, потом спрятался за забором. Потом высунул морду из-за угла, снова нерешительно шагнул вперед.

Порядочная собака, которая приходит в гости, никогда так себя не ведет.

Незнакомец, крадучись как вор, наконец вошел. Шел он волчьей походкой - на самых кончиках когтей. Хвост у него был поджат. Он осмотрелся, увидел ведро с утиным кормом. Хлебнул оттуда раз, оглянулся, хлебнул еще раз. Потянул носом, долго принюхивался.

И, крадучись, оглядываясь исподлобья, начал подбираться к собачьей миске, к самой маленькой. Надо же было случиться, чтобы оттуда пил молоко беленький котенок.

Чужой пес оскалил зубы. Еще секунда - и он бросится на малыша!

Одним прыжком Европа очутилась у него на загривке. Но пес был большой, сильный, голодный и потому готовый на все.

Почувствовав когти Европы, ослепленный жестокими ударами по глазам, он подскочил и упал на спину. Притиснул кошку к земле. Перевернулся. Ухватил ее страшными зубами, Европа жалобно вскрикнула.

Все собаки бросились ей на помощь. Чужак должен был отпустить кошку и защищаться, потому что Тупи уже сидел у него на голове, Куцый рвал ему брюхо, Чапа впился в бок, а Амур схватил за горло.

Европа с трудом поднялась с земли. Душераздирающим голосом позвала детей.

– Иисусе! Что там делается?!-кричала Катерина.

Мы вбежали во двор.

– Киска, кисонька, Ропонька! Что с тобой?
– плакала тетка Катерина над Европой.

Я принес котят. Европа укрыла их своим телом. Подняла голову тяжело, с трудом. Облизала детей. И голова ее упала...

Но не думайте, что она заплатила жизнью за свою отвагу. Болела она очень долго. Но теперь снова, как прежде, спит на крыше сарая.