Муха в вине
Шрифт:
— А где я? — показала на окружающие ее стены, — И кто за это платит?
— Вы в частной психологической клинике, а платит ваш жених, Виктор Степанович Орлов.
— Жених, — фыркнула Лина, — чтоб ты пропал, сволочь.
Медсестра посмотрела на девушку удивленными глазами, но смолчала. Подтянув капельницу к кровати, вставила иглу в катетер в вене на руке и также молча присела в кресло, взяв книжку в руки.
— Видимо персональная сестричка, — и зло скривилась, глядя, как та уткнулась в книгу и перестала обращать
Лина лежала и думала с горечью, что пути, вероятно, отрезаны и ей необходимо что-то предпринять, чтобы совсем не свихнуться от теперешней ситуации. Получалось, что ее силой заставляют выйти замуж, нет уже своей жилплощади, нет и работы.
— Кроме того, где ее телефон и документы, черт возьми! — возмущалась она мысленно и вздыхала.
— Как вас зовут? — обратилась она к медсестре.
— Наташа, — оторвалась та от чтения и взглянула поверх книги.
— Наташа, — начала Лина, — когда придет врач, мне надо с ним поговорить?
— На вечерний осмотр, — ответила сиделка и вновь уткнулась в книгу.
Лина смотрела на нее и понимала, что лишена даже возможного личного откровенного разговора.
— Эта кукла в медицинском халате ничего не скажет, — скуксилась она, и закрыла глаза, — Буду думать сама и сама же делать выводы. Но после. Надо обождать.
Медсестра еще пару раз подошла к капельнице и вскоре освободила Лину от этой процедуры.
— Что-то хотите перекусить? — равнодушным голосом спросила она.
— А что есть? — поинтересовалась она и попыталась приподняться.
Медсестра помогла ей, поставив спинку кровати выше, и подтянула с ног специальный столик. Потом открыла холодильник.
— Есть салаты овощные, фрукты, соки, — перечисляла она, не поворачивая головы, а словно впервые разглядывая содержимое агрегата.
— Салат, любой, и яблоко, если есть. Стакан воды, без газа.
Наташа кивнула и подала ей все, что та просила. Салат был очень вкусным, вместо хлеба галета, вода прохладной, и яблоко такое, какие она любила, твердое, красное с желтыми полосами.
— Даже знает, какие яблоки мне нравятся, сволочь, — фыркала она, но съела с аппетитом.
Поблагодарив за обслуживание, Лина прилегла. Потом, вспомнив, попросила какое-нибудь чтиво, на что та ответила, что пока невозможно нагружать голову, надо поспать.
— Вам бы лишь усыпить меня и меньше забот, — вздохнула она и насупилась, глядя как та ухаживает за ней, убирая остатки пищи, опуская спинку кровати в горизонтальное положение, оправляя сбившиеся простыни. Все делает быстро и услужливо, как и положено сиделке. Но все молча, равнодушно.
— Как ее расшевелить? — прикидывала Лина, — Очень много вопросов. Как их получить?
— А вы, Наташа, давно тут работаете? — решилась она разговорить ее.
— Нет, недавно, всего полгода.
— Вам нравится такая работа?
— Да, нравится.
— И
Наташа кивнула и отложила книгу.
— Если хотите задать вопросы по своему лечению, то это к врачу, если по вашему обслуживанию, то задавайте. И только.
Лина подумала, и, вглядевшись в непроницаемое лицо девушки, не решилась говорить дальше.
— Что с нее взять, она на работе, и здесь, видимо, хорошо платят. Да еще и эта сволочь, доплачивает, «как пить дать»! Чтобы меньше болтала. Ну, ладно, — хмыкнула она и повернулась на бок, — это мы еще посмотрим, кто кого. Дай мне только подняться! Будет тебе и белка будет и свисток! — вспомнила она поговорку бабули.
Время подошло к вечеру. Наташа еще один раз ставила капельницу и покормила Лину, уже горячим бульоном и соком. Кроме того заходил молодой врач и она задала ему пару вопросов, на что тот отвечал только по ее состоянию, на вопросы, о возможности скорой выписке говорил уклончиво и просил потерпеть еще хотя бы сутки.
— Там будет видно, и мы не держим больше необходимого, — похлопал он ее по руке.
— «Необходимого», — фыркала Лина, — Кому только? — и вздыхала.
Когда было уже совсем к темноте, Наташа сообщила, что ее хочет видеть жених и просится в гости.
— Надо же «какие нежности при нашей бедности». Просит, — прошипела Лина с брезгливым выражением лицо, — Давайте вашего жениха.
— Вашего, — укоризненно и даже с некоторой завистью возразила ей девушка и вышла за дверь.
— Она что, втрескалась в него, что ли? — ахнула Лина и сделала большие глаза, — Завидует? Надо же, как мне «повезло-то», — усмехнулась и уселась поудобнее.
Толчком распахнулась дверь, и сначала показался букет красных роз, а потом улыбающееся лицо Виктора.
— А вот и я, дорогая, — быстрым шагом пересек пространство комнаты и присел на край кровати, — Тебе, — протянул цветы, — Рад видеть тебя во здравии, Гала.
— А я тебя «нет», — отвела она руки с розами в сторону, — Ты что творишь?
— Что творю? — он встал, положил цветы на стол и, присев в кресло, с улыбкой уставился на девушку.
— Я, по-моему, тебе сказала, что не выйду за тебя замуж, а ты что сделал?
— Что я сделал? — приподнял он удивленно брови.
— Перестань делать из себя простого парня. Ах, ты не понимаешь, в чем обвиняют, тебя такого милого и доброго?
— Вот именно, — полушутя полусерьезно ответил он, развалясь в кресле, — Я желаю видеть тебя своей женой, и ты будешь ею. Я так хочу. А твое сопротивление бессмысленно. Скоро ты сама поймешь преимущество твоего нового положения, а именно: высший свет, балы и приемы, шмотки любых брендов, салоны и фитнесы, — начал перечислять он, загибая пальцы на руке, — Не надо работать, отдых, когда и где хочешь, путешествуй, познавай мир. Это ли не мечта любой женщины?