Мулан

Рудник Элизабет

Мулан стояла, вглядываясь, держится ли крыло.

Даже услышав шаги, Мулан не сводила глаз с птицы. Через мгновение она почувствовала, что рядом встал отец. Его взгляд тоже обратился к Фениксу. Оба стояли молча, погружённые в свои мысли.

– Мулан, – проговорил наконец Джоу. Его голос звучал приглушённо, но твердо. – Подобное тому, что случилось сегодня, я не желаю больше видеть. – Он замолчал и повернулся, чтобы взглянуть на неё. Мулан опустила глаза, но тогда он дотронулся до её подбородка и приподнял его. – Ты поняла? – спросил он.

Глубоко вздохнув, Мулан кивнула. Отец улыбнулся, однако тень разочарования омрачала его взгляд. Мулан было

больно видеть это выражение. Когда бы отец ни смотрел на неё, его глаза светились добротой и восхищением. Не в состоянии выносить горький взгляд, она дёрнула подбородком и снова стала глядеть на Феникса. И у неё на глазах крыло поползло вниз.

Видя, что сделанного не исправить, Мулан тихо расплакалась.

Не говоря ни слова, Джоу протянул руку и не без труда прижал крыло обратно.

– Тебе известно, отчего Феникс сидит по правую руку от императора? – спросил он, не отводя глаз от птицы. Мулан покачала головой. – Феникс-птица его хранит. Защищает.

– Но я сломала её, – шепнула Мулан.

Джоу кивнул.

– А ты знала, что птица Феникс наполовину мужского начала, наполовину женского? И она столь же прекрасна, сколь сильна. – Он замолчал и опять посмотрел Мулан в глаза. – Неудача не необратима. Этому учит Феникс. Нужно, однако, день за днём продолжать двигаться к своей цели, продолжать своё дело. Феникс приглядит за тобой. Это её забота. А твоя забота – принести честь семье. Как думаешь, у тебя получится?

Мулан взглянула на отца. Она прежде не слышала, чтобы так толковали учение Феникса. Да, она знала, что Феникс оберегает императора. Но чтобы она приглядывала за ней? Это другое дело. Если мифическая птица служит императору, она, Мулан, по меньшей мере, может послужить своему роду. И если для этого ей придётся по примеру сестры сделаться тенью матушки, так тому и быть. Если для этого придётся позволить курам разбегаться, куда им вздумается, так тому и быть. Она исполнит то, о чём просит отец. Семья станет ею гордиться, она принесёт честь роду – и готова ради этого на любую жертву.

Она протянула руку и вложила её в ладонь отца, и оба пошли к дому. У них за спиной крыло Феникса снова поползло вниз по птичьему туловищу.

Глава 3

День за днём Мулан старалась стать достойной дочерью, которой может гордиться семья. Она покорно сидела подле матери и училась прясть. Изредка она даже позволяла курице удрать, хоть её так и подмывало броситься вдогонку. А когда деревенские мальчишки сбегались поиграть во дворе, она сдерживала себя, чтобы не пнуть подкатившийся ей под ноги мяч.

Несмотря на благие намерения, нелегко ей было всё время вести себя хорошо. Иногда Мулан не могла совладать со своими порывами. Например, как могла она не подтолкнуть легонечко мяч обратно мальчишкам, и не её вина, если удар получился сильнее, чем она ожидала, и мяч – случайно! – ударил в статую Феникса и отбил ей голову. Или тот раз, когда она, возвращась с полей верхом на своём коне, Чёрном Вихре, ехала чуток быстрее, чем следовало, и сорвала сохнущее бельё соседки… снова.

Проходили дни, проходили и годы, и Мулан по-прежнему всеми силами старалась подавлять свои порывы. Она следила, чтобы её волосы были забраны в аккуратный пучок – хотя бы в начале дня. И она держалась подальше от святилища и курятника… большую часть времени. Когда ей исполнилось шестнадцать, она переросла свою нескладную долговязость и стала высокой, грациозной и красивой. Но нет-нет да и прорывалась наружу та девчонка, которая разбила

статую Феникса – всегда готовая вытворить что-то невероятное и отчаянное.

Вернувшись однажды пополудни из полей, где она гоняла на Чёрном Вихре, Мулан торопливо спрыгнула с коня и отвела его в стойло. До неё доносились обеденные запахи, и она знала, что опоздала. Девушка вздохнула. Матушка будет недовольна. Быстрым шагом она пересекла двор и зашла в дом.

Семья сидела за обеденным столом. Мулан схватила тарелку и села.

– Мы с Чёрным Вихрем скакали вровень с двумя зайцами, бежавшими бок о бок, – сказала она, накладывая рис из миски. – Думаю, один был самец, а другой – самочка… – тут она осеклась и замолчала: никто даже не шевельнулся. Все смотрели на неё, и в комнате звучал только её собственный голос. – Что такое? – спросила она обеспокоенно. Может, у неё в волосах осталась трава? Может, лицо измазано грязью?

Ли нервно заломила руки. Она открыла рот, но затем снова закрыла его. Мулан прищурилась. Не к добру это. Матушка никогда не стеснялась высказать то, что было у неё на уме. Но сейчас она казалась почти… испуганной.

– Что случилось? – повторила Мулан.

– У нас замечательная новость, – провозгласила Ли, но в голосе её прозвучала нотка неуверенности. – Сваха подобрала для тебя многообещающий союз.

У Мулан перехватило дыхание. Она буквально чувствовала, как кровь отхлынула у неё от лица, и ей пришлось схватиться за стол. Сваха? Многообещающий союз? Как боялась она этих слов, войдя в брачный возраст. Сколько месяцев, слыша, как другие девушки прыскают, рассказывая о своих женихах, она в глубине души радовалась тому, что ещё один день прошёл, а от желчной старухи, чьим хлебом было сватанье деревенских красавиц на выданье, так и нет известий. Надеялась, что так и проживёт свою жизнь, как сейчас, – свободной.

Сестрёнка, та мечтала об удачном замужестве. При всяком случае Сиу соловьём заливалась о счастье быть женой. Всякий вечер она была готова пересказывать Мулан рецепты блюд, которые надеялась приготовить, или описывать одежды, которые думала наткать. Сиу часами могла чирикать о том, как она посвятит жизнь служению тому мужчине, что станет её мужем. Каким счастьем она окружит его и его семью. Мулан же подобная жизнь казалась заточением без малейшей надежды на приключения.

Даже зная, что это не принесёт чести семье, Мулан не желала выходить замуж, впрочем, она ни за что не сказала бы об этом вслух. Но она бы предпочла остаться дома и быть поддержкой родителям. Ей хотелось, чтобы родители гордились ею, но, может, этого можно добиться иначе. Мулан взглянула на отца, надеясь, что он вступится и положит разговору конец.

Перехватив отчаянный взгляд дочери, Ли закаменела лицом.

– Мы с твоим отцом говорили об этом, – сообщила она.

Джоу кивнул, однако, невесело.

– Да, Мулан. Всё решено.

– Но… – начала было Мулан.

Отец прервал её, строго покачав головой:

– Это на благо нашей семьи.

Мулан подняла голову и встретилась взглядом с отцом. На миг время для Мулан словно остановилось. Ей вспомнилось, как тогда в святилище она смотрела на отца и её обуревали те же чувств, что и теперь. А затем, припомнила Мулан, она посмотрела вниз на сломанное крыло статуи. Птица Феникс, сказал тогда отец, приглядит за тобой. Она должна верить, что и после замужества Феникс будет за ней приглядывать. Как бы там ни было, Мулан пообещала отцу, что принесёт честь своей семье. Пускай даже ей придётся пожертвовать ради этого собственным счастьем.