Мультикласс
Шрифт:
— Кто? — переспросил Локрин, очевидно, не уловив отсылки.
— Не важно, — ответил я. — Это у меня тоже шутки дурацкие.
Глава 9
Когда говорится, что риск минимален, это совершенно точно не означает, что его нет. И всегда, даже когда кажется, что дело верное, стоит помнить: судьба — ироничная стерва с чернющим чувством юмора и огромным мешком проблем наготове, из которого она в любой момент может вытащить совсем не то, к чему ты готовился.
Принимая решение о зачистке подземелья, я в качестве рисков рассматривал сугубо общую опасность от големов, которая
Дальнейшее я помню урывками. Вроде, Локрин меня приводил в чувство, чтобы я отыскал возле портала свой рюкзак. Затем он разбудил меня, когда портал открылся в нужную нам сторону. Кажется, это повторилось ещё два или три раза, здесь точно сказать не могу. А между этими событиями он куда-то меня волок, закинув мою руку себе на плечо. Куда, зачем, почему и как долго — это всё проходило мимо меня. Зато запомнилось, что ощущал я себя крайне паршиво. Сердце колотилось как бешеное, болела буквально каждая мышца, а голова кружилась так, будто меня сутки не вытаскивали из центрифуги. Каждый раз я жутко боялся заснуть, имея все основания полагать, что рискую уже не проснуться — и всё равно стабильно отключался. А потом и вовсе провалился в абсолютную непроглядную черноту, где не было уже ничего — в том числе и меня.
И вдруг, как будто всего одно мгновение спустя, я обнаружил себя лежащим на кровати под тяжёлым тёплым одеялом, разглядывающим косой дощатый потолок и голодным, как средних размеров волчья стая.
— О, вы проснулись? — раздался рядом кокетливый голосок. Я повернул голову и увидел, что рядом с моим скорбным одром на приземистом деревянном табурете сидит девушка в зелёном платьице под старину. То есть, это для меня оно тянуло на винтаж, здесь-то такие, наверное, были вполне современными. И нет, как бы не просился штамп на тему «тут я подумал, что умер, ибо узрел ангела», на деле ничего подобного не было. На хорошенькую барышня вполне себе тянула, причём, даже близко к верхней границе этого понятия на воображаемой шкале красотомера. Но не ангел. Та же Кая, насколько я её запомнил, была изрядно привлекательнее.
— Не-а, — ответил я. — Не проснулся. А глаза — это я просто так их открыл.
Девушка мило хихикнула в кулачок, несмотря на то, что сам я свою импровизированную шутейку оценивал, как довольно-таки средненькую.
— Вы забавный, — сообщила мне барышня. — Я — Глема.
— Максим, — представился я в ответ. — Глема, золотце, с тобой очень приятно разговаривать, правда. Но, боюсь, ещё немного — и я съем вот этот вот табурет, из-за чего тебе придётся сидеть на полу. Не будет ли слишком большой наглостью с моей стороны попросить хотя бы корочку хлеба?
Девушка рассмеялась уже в открытую.
— Как пожелаете! — сказала она и заговорщицки подмигнула. — Исполню любой ваш каприз.
Произнеся сию двусмысленную фразу, Глема поднялась с табурета, и, одарив меня многозначительным
— А ты ей понравился, — подала голос Кая, когда дверь за юной кокеткой захлопнулась.
— Не поверишь, я догадался, — ответил я не без ехидства. — Открою страшную тайну: мужская непонятливость в таких вопросах сильно переоценивается. Только зря она старается, в моей голове уже живёт образ другой женщины.
— В самом деле?
— Ну, да. Причём, буквально.
Кае потребовалась пара мгновений, чтобы сообразить, на что я намекаю.
— Дурак! — возмутилась она, когда до неё дошло. — И я не образ, я — это я. Душа, если уж на то пошло.
— Кая, понимаешь ли, личность! — произнёс я скрипучим мыслеголосом, подражая некогда известному комику, о котором моя собеседница, впрочем, гарантировано никогда не слышала. — Однако, душа моя, давай всё-таки к делу. Где мы находимся?
— Не знаю, — ответила Кая. — Мы в твоём теле, так что бодрствую я только одновременно с тобой. В следующий раз, прежде чем любезничать с разными девицами, попробуй всё-таки сначала выяснить действительно важные вещи.
Вот тут я малость опешил, и тут же задался вопросом, действительно ли мой внутренний голос стал изрядно разговорчивее, или же мне просто спросонья это субъективно кажется. И не то, чтобы меня это не устраивало, вовсе нет. Просто от таких метаморфоз у меня в голове, помимо всяких там паладинш, заводились мысли. И, что самое страшное, я их даже думал. Причём, как я сильно на тот момент подозревал, напрасно. Однако, они, мысли, то есть, всё едино упрямо возникали, порождённые самой неоднозначной ситуацией, в которой я находился. Которая, в свою очередь, была чем-то малость слишком даже по меркам мира, где присутствовала магия. Нет, был бы психологом — написал бы диссертацию на эту тему, и очень смешно бы мялся, когда на защите меня бы спросили о её практической значимости.
От того, чтобы надумать себе ещё что-нибудь, меня очень вовремя спасла раскрывшаяся дверь. За которой обнаружился молодой человек, коего я признал далеко не сразу, ибо в цивильном я его ещё не видел. Однако, при чуть более внимательном рассмотрении я не мог не обратить внимания на демонстративно нахальное выражение физиономии, коей, несмотря на пижонскую бородку, больше пошёл бы образ студента-отличника.
— Очнулся, значит! — широко улыбаясь, провозгласил Локрин. — А то, знаешь ли, на тебя в нижнем зале уже ставки делали. И, если тебе вдруг интересно, я только что выиграл.
— Очешуеть, — типа разделил я его восторг. И, памятуя о рекомендациях нами обоими уважаемой героини, перешёл сразу к главному. — Где мы?
— В Корреге, — незамедлительно ответил налётчик. — Но об этом ты мог догадаться и сам, больше в округе приличных мест, куда я мог бы тебя дотащить волоком, как-то не имеется. А если чуть подробнее, то мы в таверне «Птичка на ветке», которая, может, и не претендует на звание лучшего заведения этих краёв, но по душевности запросто обходит шикарнейшие богадельни Ауренны.