Мумия, или Рамзес Проклятый
Шрифт:
С болезненной ясностью вспомнила Джулия отцовские записи.
– Ты на самом деле бессмертен, дорогой, – произнесла она– Мой отец позаботился об этом. Ты можешь проклинать нас за то, что мы проникли в твою усыпальницу, но теперь на тебя будут смотреть тысячи людей, тебя будут называть по имени. Ты на самом деле будешь жить вечно…
Странно, она вот-вот расплачется. Отец умер. А с ней эта мумия, которая так много для него значила. Отец лежит в холодной могиле в Каире – он всегда хотел, чтобы его похоронили в Египте. А
Она вздрогнула от неожиданности, услышав голос Генри:
– Ты болтаешь с этой проклятой тварью точно так же, как твой отец.
– Господи, я же не знала, что ты здесь! Откуда ты взялся?
Он стоял в арке между двумя гостиными, с плеча его свисал длинный саржевый шарф. Генри был небрит и, скорее всего, пьян. И эта мерзкая ухмылка… Джулии стало не по себе.
– Предполагалось, что я буду заботиться о тебе, – сказал Генри. – Помнишь?
– Конечно помню. Думаю, ты от этого в восторге.
– Где ключ от бара? Он почему-то заперт. Какого черта Оскар его запирает?
– Оскар отпросился до завтра. Наверное, тебе стоит выпить кофе. Кофе тебе не повредит.
– Неужели, дорогая? – Генри закинул шарф на плечо и двинулся ей навстречу, окидывая египетский зал презрительным взглядом. – Неужели тебе нравится унижать меня? – спросил он, и на губах его вновь появилась та же ухмылка– Подруга моих детских игр, моя кузина, моя маленькая сестренка! Я ненавижу кофе. Мне хочется портвейна или хотя бы бренди.
– У меня нет ни того ни другого, – ответила Джулия. – Почему бы тебе не пойти наверх и не проспаться?
В дверях появилась Рита. Она ждала распоряжений.
– Рита, пожалуйста, сделай еще один кофе – для мистера Стратфорда, – сказала Джулия.
Генри и не думал уходить. Было ясно, что он не собирается последовать ее совету. Он смотрел на мумию. Похоже, она чем-то здорово поразила его.
– Отец правда разговаривал с ним? – спросила Джулия. – Так же, как я?
Генри ответил не сразу. Отвернулся, прошел к алебастровым кувшинам, сохраняя тот же высокомерный и независимый вид.
– Да, он разговаривал с мумией так, словно она могла ответить ему. На латыни. Знаешь, мне кажется, твой отец уже давно был болен. Слишком долго он жил в жаркой пустыне, разбазаривая деньги на трупы, на статуи, на всякий хлам и безделушки.
Какие обидные слова! Сколько в них легкомыслия, сколько ненависти. Генри замер возле одного из кувшинов, стоя к Джулии спиной. В зеркале она увидела, как он заглядывает в кувшин.
– Но ведь он тратил свои деньги, не так ли? – спросила она. – Он многое сделал для нас всех. Во всяком случае, он так считал.
Генри резко обернулся:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Что ты сам не очень-то хорошо распорядился своими деньгами.
– Я делал все, что было в моих силах. И вообще, кто ты такая, чтобы осуждать меня? –
Внезапно на его лицо упал яркий солнечный луч, и Джулия испугалась: таким злобным оно было.
– А что ты скажешь об акционерах «Судоходной компании Стратфорда»? Для них ты тоже делал все, что было в твоих силах? Или и это не моего ума дело?
– Полегче, девочка моя, – сказал Генри, направляясь к ней. Высокомерно взглянув на мумию, словно она была полноправным участником разговора, он развернулся и, прищурившись, посмотрел на Джулию. – Теперь у тебя нет никого, кроме меня и моего отца. И ты нуждаешься в нас больше, чем тебе сейчас кажется. И вообще, что ты смыслишь в торговле и судостроении?
Забавно, он делает верный ход и тут же все портит. Конечно, оба они нужны ей, но это не имеет никакого отношения к торговле и судостроению. Они нужны ей, потому что они ее плоть и кровь, – какие, к черту, торговля и судостроение!
Джулии не хотелось, чтобы он заметил ее обиду. Она отвернулась к анфиладе гостиных и посмотрела в тусклые окна северной части дома. Там утро только начиналось.
– Я знаю, сколько будет дважды два, дорогой братец, – сказала она. – И это ставит меня в несколько неудобное положение.
Джулия с облегчением увидела, как в зал входит Рита, согнувшаяся под тяжестью подноса с серебряным кофейным сервизом. Она поставила поднос на стол в центре задней гостиной, в двух футах от Джулии.
– Спасибо, дорогая. Пока все.
Боязливо взглянув в сторону саркофага с мумией, Рита удалилась. И снова Джулия осталась наедине с братом. Неужели придется продолжить неприятный разговор? Она медленно повернулась и увидела, что Генри стоит напротив Рамзеса.
– Тогда давай поговорим о делах, – предложил он и встал к ней лицом.
Он ослабил шелковый галстук, стащил его с шеи, засунул в карман и, покачиваясь, направился к Джулии.
– Я знаю, чего ты хочешь, – сказала она– Я знаю, чего вы оба с дядей Рэндольфом хотите от меня. И самое главное, я знаю, что вам от меня нужно. Ты хочешь получить свою долю наследства, чтобы расплатиться с долгами. Господи! Ты совсем запутался.
– Какое ханжество, – произнес Генри. Он стоял теперь в двух шагах от сестры, спиной к ослепительному солнцу и к мумии. – Суфражистка, малютка археолог. А теперь собираешься попробовать себя в бизнесе, да?
– Попытаюсь, – холодно ответила Джулия. Она тоже рассердилась. – А что мне еще остается? Позволить твоему отцу окончательно промотать все? Боже, как мне тебя жаль!
– О чем это ты? – спросил Генри, приблизив к ней заросшее щетиной лицо и дыша перегаром. – Ты что, хочешь, чтобы мы отчитались перед тобой? Я правильно тебя понял?
– Пока не знаю. – Джулия повернулась к нему спиной, прошла в первую гостиную и открыла небольшой секретер. Сев за него, вытащила чековую книжку и сняла крышку с чернильницы.