Муму с аквалангом
Шрифт:
– Да пошла ты… – прошипела хозяйка. – Вали на кухню!
Тамара на плохо слушающихся ногах поплелась в кухню. Домработница была страшно зла на себя. Ну зачем полезла со своими советами? Захотела приободрить больную хозяйку? Она нарушила первое правило прислуги: не лезь, когда не просят. И видно, Эмме совсем плохо – раньше Поспелова никогда не ругалась матом, была с Тамарой вежлива, корректна и сдержанна. А тут нецензурное выражение…
На кухне Тамара испытала шок: она обнаружила пустую кастрюльку из-под овощного рагу. Эмма ела мало, у нее после аварии болели не только кожа с мышцами, но и желудок. Тушеные кабачки
Около трех часов дня Поспелова позвала помощницу и велела ей:
– Съезди за продуктами. Купи йогурты, творог… И почему в доме нет ни ветчины, ни колбасы?
Вот тут Тамара изумилась до остолбенения и снова совершила ошибку.
– Вы же вегетарианка, – напомнила она, – мясо даже не нюхаете.
Эмма встала из кресла.
– Решила мною руководить? Указывать, что мне употреблять в пищу?
– Нет, нет, – залепетала Тамара, – но вы сами столько раз говорили… предупреждали… никакого мяса… даже курицы.
– Колбасы! – заорала Эмма. – И ветчины! Не мне, гости придут!
– Гости? – оторопела Тамара. – К вам? Сюда?
Поспелова плюхнулась на диван.
– Чем вызвано твое удивление? – понизив тон, спросила она.
– Сколько я у вас работаю, первый раз о гостях слышу, – ляпнула Тома.
Хозяйка вскочила и заорала:
– Вали в магазин! Убери дом, неряха! Хватит совать свой нос в мои дела! Живу, как хочу, и не собираюсь перед тобой, поломойкой, отчитываться! Дура! Мерзавка!
Подгоняемая криком, Тамара кинулась в холл. Она обрадовалась, что Эмма послала ее за покупками. Авось, пока она мотается в супермаркет, Поспелова придет в себя.
Два часа, потраченные на хождение по лавкам, Тамара не уставала удивляться произошедшей с Эммой метаморфозе. Домработница недоумевала до тех пор, пока на кассе ее не спросили:
– Ты сигареты не забыла? Всегда блоками берешь.
– Нет, – помотала головой домработница, – хозяйка решила бросить курить.
– Ну держись теперь! – покачала головой кассирша. – Моему мужу врач велел про табак забыть, так я чуть с ним не развелась. Сумасшедшим стал! Орал на детей, меня ударил… Терапевт потом объяснил: никотин выходить начал, он организм отравляет. Вот когда весь яд вытечет, тогда человек в нормальное состояние вернется. Еле дождалась!
И Тамаре стало ясно: Эмма страдает, как наркоман, у нее ломка.
Домработница приволокла покупки и вытащила пылесос. Но затеять уборку ей не удалось. Хозяйка вошла на кухню, положила на стол конверт и холодно произнесла:
– Тут зарплата за три месяца вперед. Уходи.
– Куда? – не поняла Тамара.
– Мне все равно, – дернула плечом Поспелова. – Ты уволена!
– За что? – удивилась Тома.
– За лень, болтливость и желание руководить хозяйкой, – отчеканила Эмма. – Час тебе на сборы. Если спустя шестьдесят минут ты не уметешься, я вызову полицию!
Тамара заплакала и побежала в домик складывать нехитрые пожитки…
– Вот стерва! – вздыхала она сейчас. – Прикидывалась нормальным человеком, а потом мурло вылезло. Истеричка и психопатка. Вот что с людьми никотин делает! Спасибо, научила меня, я теперь в частный дом служить не пойду. Кафе, ресторан,
– Новую девушку? – спросила я.
– Не профессионалку, – фыркнула Тома, – совсем молодую, неопытную. Она ко мне приходила, хотела поговорить.
– Интересно о чем?
Тамара улыбнулась.
– Место малолетней дурочке замечательным показалось. Платят хорошо, предоставляют жилье, еда за хозяйский счет. Вот она и боялась, что накосячит, а ее вон турнут, понимала: горничная из нее, как из меня боксер. Пришла опыта поднабраться. Только я на Эмму дико злая была, вот и послала девчонку вон. С какой радости я должна ей лекции читать? Правильно?
– Наверное, да, – протянула я, – не знаю. Но одно точно: Поспелова плохо с вами поступила.
Расставшись с Тамарой, я посмотрела на часы и медленно поехала к дому, где Петр Зарубин собрался устроить веселую вечеринку для особо приближенных людей.
На парковочной площадке не было ни одной машины. Сначала я удивилась, но потом вспомнила: полпервого ночи. Вроде, я явилась не к началу вечеринки, задержалась на протокольные тридцать минут и все равно оказалась первой. Или у «зарубинских» принято приходить еще позднее? Но ведь не на сборище, которое «стартует» в полночь! Ладно бы Петр созвал гостей на шесть часов вечера, тогда, конечно, большинство притащилось бы к девяти!
Я вышла из машины и поежилась. Что-то мало похоже на веселье – ни музыки, ни многочисленной прислуги, лишь от края площадки ко мне спешит парень в черном костюме.
– Вы в гости? – запыхавшись, спросил он.
– Приглашение было передано в устной форме, – на всякий случай сказала я.
– Петр Сергеевич просили извиниться, – зачастил охранник, – вечеринка… того… не будет ее… по семейным обстоятельствам.
– Что случилось? – насторожилась я.
– Э… жена его… то есть уже не супруга… но все равно… – принялся объяснять секьюрити. – Петр Сергеевич никогда бывших не бросает, он слишком порядочный. Всем помогает, денег дает! Когда предпоследняя его жена палец сломала, он лично ее в больницу отвез, сам за руль сел. Не шофера послал, не охрану. Такое не всякий муж сделает. Удивительный человек!
– И с кем из бывших жен на сей раз случился казус? – стараясь не рассмеяться, спросила я. А про себя подумала: Зарубину не позавидуешь, чем шире круг жен, тем больше забот. У каждой супруги по две руки и столько же ног, значит, одних сломанных конечностей может быть двадцать четыре штуки.
– Нина в аварию попала, – понизил голос охранник. – Она, если честно, гоняла, как ведьма на помеле. Виктор Николаевич, наш начальник службы безопасности, говорил хозяину: «Петр Сергеевич, не покупайте Нине „Ламборджини“, возьмите ей тихоходку. Нехай на „Ролс-Ройсе“ рассекает. Убьется ведь! Ну никакого понятия! В поворот на ста пятидесяти километрах входит». Да только Нина хотела автомобиль, как у остальных, вот и устроила мужу скандал. Петр Сергеевич человек мягкий, он женские слезы видеть не может. Купил-таки спортивные колеса, но попросил Нину: «Пообещай не гонять!». Но это ж как наркомана уговаривать шприц не трогать! Нина побожилась, а сама…