Мундиаль
Шрифт:
— Это, наверное, издательские права. Но я этого точно не знаю, ребята, — пожал плечами и быстро пробежал глазами статью в журнале. — Да, это издательские.
— А это ещё что за права? Насколько я понимаю, если ты написал песню, то она твоя, — спросил Димка Сычёв.
— Ну, как бы вам объяснить? Например, у меня заключён договор с музыкальным издательством, пятьдесят на пятьдесят. Они контролируют, где мои песни звучат: радио, «YouTube», магазины, клубы, реклама и прочее. Собирают со всех деньги за определённый период, а потом уже перечисляют мне. Но половину денег забирают
— Обалдеть, как всё сложно, — Ещенко очистил и кинул в рот личи.
— А есть ещё авторские права на музыку, слова и аранжировку, — продолжил я, и Дюха, внимательно слушая, кивнул головой. Остальные внимали с таким видом, будто я им откровения свыше вещаю. Хотя, откуда они это знать будут? Профессионалыэтого уровня настолько погружены в спорт, что мало чем интересуются вне футбола.
— Вот, например. Пригожин работал над песней «Новогодняя» и это уже будут его авторские права на аранжировку. А ведь ещё и смежные права есть.
— Это, что за зверь такой?
— Сама манера исполнения песни, разные перепевки, фонограммы. Существуют ещё приобретённые авторские права. У Рязанского училища и детской академии «Динамо», которым я подарил песни, именно они. То есть, деньги за них идут им, а не мне. Парни, пойдёмте лучше перекусим, а то я проголодался.
— Сань, что ты, как бедный родственник, бери папайю, — пододвинул ко мне тарелку Андрей. — Прикинь, нас вчера всей командой в Вену возили. По городу на экскурсионном автобусе катали. Жаль, не разрешили шницеля с Захером попробовать, но повара обещали приготовить, если в четвертьфинал выйдем. Зато, мы фруктов накупили! И папайю, и лонган, что мы ещё там взяли? — обратился он к Смертину. — А то, я даже не знаю всех названий.
— Это чомпа, а это, вроде, питайя.
— Мне, кстати, очень лонган понравился. Прикольные такие штучки. Они очень сладкие и сочные, напоминают чем-то желе. Я ещё хотел взять дуриан, он жёлтый и колючий, может, видел в Валенсии? Жаль, что отговорили, надо было брать.
— Здесь нам только этого дуриана и не хватало. Ты просто не знаешь, какой он отвратительно вонючий. Жена раз купила в китайском квартале попробовать, так потом весь дом гнилым луком провонял, — покачал головой Смертин.
Ещенко откусил ломтик папайи.
— Она по вкусу на дыню похожа и запах такой… не очень приятный, ни с чем не спутаешь.
— Уговорил, давай и я попробую. Ни разу ещё не ел. А розовая и оранжевая чем-то отличаются?
— Розовая воняет меньше и более твёрдая. Может, ещё не дозрела?
Я ухватил небольшой ломтик жёлтого цвета и осторожно отправил его в рот.
— Мгм… — осторожно пожевал я. — Действительно, дыню напоминает, но ты прав, воняет чем-то таким непонятным. Нет, мне эта папайя не нравится.
— Бери лонган.
— Нет, Дюха, этими фруктами не наешься. Пойдёмте лучше в столовую или, правильнее сказать, в ресторан? — я вытер пальцы бумажным полотенцем и подал руку Андрею, поднимая его с пола.
Через пять минут мы уже стояли возле входа в ресторан. У двери я тепло поздоровался с, чем-то
— Саш, после обеда зайди-ка к нам. Нужно будет тебя осмотреть перед занятиями. Можешь не спешить.
— Без проблем. Дюха, ты же знаешь, куда идти? — повернулся к Андрею.
— Ага, это на первом этаже. Я тебе покажу.
В столовой пахло одуряюще. Господи, наконец-то я поем! На обед взял бульон с сухариками, какую-то красную рыбу со спаржей, салат из свежих овощей и два стакана яблочного фреша. Стол был рассчитан на четверых, поэтому сел за один стол с Дюшей, Смертиным и Алдониным. Ребята попытались расспросить о поездке в Рязань, но мне вдруг так захотелось пить, что я выставил вперёд руку, останавливая их вопросы и потянулся к стоящей на столе бутылке воды. Отпив в два глотка полбутылки, вдруг почувствовал, что мне стало трудно глотать. В горле запершило и я закашлялся. Неужели, обратно простудился? И снова начал пить. Но с каждым глотком мне становилось всё больнее и больнее. Что за херня?! Я помассировал пальцами горло и опять попытался прокашляться. Первым моё состояние заметил Смертин.
— Саня… у тебя губы распухли, — протянул он испуганно.
— Братан, ты что, подавился? — кинулся стучать меня по спине вскочивший Дюха.
— Мне дышать тяжело… — просипел я и через боль добавил. — Глотать больно.
— Андрей Викентьевич! — заорал Алексей во всё горло, — Сане дышать трудно! У него лицо опухает прямо на глазах.
Гришанов оказался возле нашего стола, буквально через секунды. Увидев меня, он тут же побледнел и крикнул, чтобы вызывали неотложку и несли какой-то ящик с экстренной помощью. Я же пытался вдохнуть в себя хоть немного воздуха, но в горле как-будто стоял ком, а язык, вроде, даже перестал помещаться во рту. Кожа на лице настолько напряглась, что даже онемела. В ушах стало звенеть, а в глазах мельтешить мушки. Ну, вот почему, со мной всегда случается всякая ерунда?
Я уже мало что соображал, когда меня уложили на пол, а под шею подложили валик. Что-то быстро вкололи, поставили капельницы в обе руки, чем-то прыснули в горло и ввели в него трубку.
Ну, прямо Дарт Вейдер — вдох, выдох, вдох, выдох. И так мне смешно стало! С большим трудом подавил позывы рвоты, слишком уж эта трубка в горле давила.
— Андрей, что с Графом? — растолкал столпившихся вокруг меня людей посеревший Сёмин.
— Аллергическая реакция. Отёк Квинке. Сейчас неотложка приедет, по-другому нельзя, — услышал я спокойный голос нашего врача.
Вот же невезуха! А как же открытие чемпионата мира девятого июня? Да и в СМИ сейчас такой шум поднимут! И, как всегда, всё перевернут с ног на голову. Я немного пришёл в себя и, встретившись глазами с закусившим нижнюю губу Андреем, показал ему глазами на мобильник в кармане моих брюк.
— Сань, ты… ты хочешь, чтобы я твоим позвонил? Да? Я позвоню, обязательно позвоню! Ты, главное, не волнуйся. Я всё сделаю! Всё будет хорошо, ты меня слышишь? Всё будет хорошо! — он растёр совершенно белое лицо и достал из моего кармана мобильник.