Муниципальная ведьма - 1
Шрифт:
– Может, два раза.
– Послушай, можно сбиться со счёта, когда восемьдесят пять раз или восемьдесят шесть. Но когда раз или два - не верю!
– Что ты хочешь от меня услышать? Что я - шлюха?
– То, что ты родила меня без мужа, я отлично знаю. Ты постоянно мне об этом напоминаешь. Мол, растила одна, и всё такое.
– Кто старое помянет, тому глаз вон!
– Согласна. Вот только хотелось бы знать, я - дочь Каретникова?
– Ты - моя дочь, и больше ничья. Какая тебе разница, кто был донором спермы?
– Ладно, проехали. Что
– Леночка, тут есть много такого, что можно сказать. Странно, что этот осёл Мелентий сам ничего не видит. Да и Мэрский не лучше. Вот только поздно уже, а я всё-таки немножко переволновалась. Давай завтра поговорим.
Я согласилась с ней, отметив про себя, что она волновалась на самом деле. Мне-то казалось, что это всё театр. Наверно, не надо было с ней так жёстко. Несмотря на угрызения совести, я быстро уснула.
***
Снилось мне море. Оно было тёплым и спокойным. Я медленно плыла на спине с закрытыми глазами, едва шевеля руками и вытянув ноги. Яркое солнце слепило мне глаза даже сквозь веки, и я решила, что пора выйти на берег, полежать в тенёчке. Нащупав дно, я сделала несколько шагов и оказалась на берегу, настолько забитом загорелыми телами, что ступить было практически некуда. Я остановилась в растерянности, и тут ко мне подбежал неведомо откуда взявшийся Мэрский, одетый в строгий чёрный костюм и белоснежную рубашку с ядовито-зелёным галстуком, но при этом босой.
– Что вы себе позволяете?
– заорал он на меня.
– Разве можно купаться без штанов? Мне из-за вас приходится валидол пить, потому что я не могу спокойно смотреть на это безобразие!
– Но ведь никто не купается в штанах, - робко возразила я.
– Ни женщины, ни мужчины.
– Что вы всё на других пытаетесь свернуть? Вы за себя отвечайте, Елена Михайловна! И вообще. У всех остальных женщин на пляже ноги нормальные, и только у вас уродство неописуемое! Немедленно наденьте штаны и больше никогда их не снимайте!
– в такт этим словам он начал трясти меня за плечи, чем неимоверно разозлил.
– Скотина! Да иди ты, - я перечислила несколько адресов на выбор и резко его оттолкнула.
Мэрский заплакал, а я проснулась. На полу сидела всхлипывающая мама и сквозь слёзы смотрела на меня с укоризной.
– Я тебя одна растила, сил не жалела, ночей не спала, а ты обзываешься, матюгаешься и толкаешься!
– упрекнула она непутёвую дочь.
– Извини, мамочка, - искренне раскаялась я.
– Это было сказано не тебе. Приснилась нечисть одна, назойливая и приставучая, вот я её и послала.
– Назойливая и приставучая нечисть - это точно не я?
– всё-таки усомнилась мама, успокаиваясь и поднимаясь на ноги.
– Сейчас - точно нет. Хотя зря ты меня разбудила. Мне же на работу не надо, поспала бы часиков так до девяти.
– Леночка, уже одиннадцать.
– Тогда почему не на работе ты?
– Взяла отпуск. Должна же я тебе помочь. Позвонила начальству, и вопрос мгновенно решился. Никто не хочет перечить матери настоящей ведьмы. Тем более, многие считают,
Ещё минутку я полежала, размышляя, делать зарядку или нет. Решив, что сегодня некогда, а уж с завтрашнего дня - обязательно, вскочила и помчалась умываться.
Кроме особо торжественных случаев, ели мы на кухне. Когда я туда вошла, меня уже поджидала приличная порция вермишели с котлетами. Мелькнула мысль, что не стоит есть столько мучного, да и воспоминания о вчерашней тушёной говядине порождали некоторую переборчивость, но если я откажусь от приготовленного мамой завтрака, она жутко обидится, а этого именно сейчас категорически не хотелось.
– Погоди, не садись, - неожиданно попросила мама, и я застыла на месте.
– Сними халат и тапочки. Не бойся, пол чистый, - мама внимательно на меня посмотрела, затем удовлетворённо кивнула и предложила: - Всё, одевайся и садись за стол.
– Что это значит?
– поинтересовалась я.
– Ничего. Не обращай внимания.
– Нет уж, скажи!
– Ой, ну, глянула. Нормальные у тебя ноги, пусть Мэрский всякую ерунду не выдумывает. Так ему при случае и передай.
– Мама! Хоть ты не начинай!
– взвилась я.
– Так я и не хотела ничего говорить. Это ты прицепилась, ‘скажи’ да ‘скажи’. Так что сама виновата.
Я успокоилась, вспомнив, что виновата всегда и во всём. Мир, вчера вечером немного пошатнувшийся, стал приобретать прежние, привычные очертания. Вздохнув с облегчением, я приступила к завтраку.
– Мелентий и Мэрский - дураки, - заявила мама с набитым ртом.
– Не то они ищут. А всё почему? Потому что увлеклись второстепенными деталями. Но мы, бухгалтера, точно знаем, что всегда самое главное - это деньги.
Я молча кивнула. Мне отлично была известна её точка зрения на этот вопрос. В душе я могла не соглашаться, но жизнь наглядно демонстрировала мамину правоту.
– Ты там насчитала с десяток кандидатов на роль подносчика снарядов, в смысле, денег в кабинет Мэрского. И как из них выбрать того, кто нужен? Да никак, - продолжила она.
– А теперь смотрим на ситуацию с бухгалтерской точки зрения. Отпечатки пальцев Мэрского на банкнотах о чём говорят? Что он их трогал. То есть, деньги были у него в руках. Потом он их кому-то отдал, они где-то путешествовали, и в итоге оказались в тайнике. Вот что нужно отслеживать! Исходная точка есть - Мэрский. Вот его и расспроси на эту тему.
Лишний раз общаться с Мэрским не хотелось, поэтому, немного поразмыслив, я позвонила Мелентию, благо вчера он дал мне свой номер. Правда, при этом сально подмигивал, но я предпочла не обратить внимания, мало ли, может, у человека нервный тик. Адвокат по телефону сообщил, что занят, и перезвонит мне через двенадцать минут. Что удивительно, перезвонил он ровно через двенадцать минут.
– Мелентий, вы говорили, что с банкнот снимали отпечатки пальцев, - напомнила я.
– Можно ли узнать, кто трогал ассигнации, кроме Мэрского?