Муниципальная ведьма - 2
Шрифт:
– У меня тоже так получается. А теперь скажи мне, откуда мог взяться двойник Светланы? Такого сходства просто не бывает!
– Но ведь есть же, - резонно возразил Юра.
– Сходство наверняка искусственное. Это работа выдающегося гримёра?
– Говорили, что дядя Берендей ещё и гримёр отличный.
– Но грим - это что-то разовое. Его постоянно нужно обновлять. А фальшивая Светлана ездила на курорт. Думаешь, возила гримёра с собой?
– Не тяни, тётя Лена. Кто атаман этой шайки?
– Погоди. Если не грим, значит,
– Не знаю. Наверно, раз ты так говоришь.
– А когда её сделали? Два месяца назад фальшивая Светлана уже поселилась в ту бордельную гостиницу. А ведь ещё нужно время на то, чтобы зажили рубцы и всё такое. Добавь ещё минимум месяц. А когда объявили о съезде?
– Не знаю. Я же тогда был в Англии.
– Да, забыла. Мне уже кажется, что ты тут был всегда. Так вот, я впервые услышала в начале апреля. Как раз три месяца назад, даже меньше. А преступники уже знали. Откуда?
– К чему ты ведёшь, тётя Лена?
– В банду входит человек, который знал об этом съезде сразу, как только было принято решение его проводить. Ещё один, а может, тот же самый, знал о борделе с малолетками. Ты же не думаешь, что они сунулись наугад в первую попавшуюся гостиницу, а попали туда? И опять же, кто-то из них знал, что Светлана одинока, и если подменить её двойником, никто не заметит. Кто, по-твоему, эти люди? Или, может, всё-таки один человек?
– Ты думаешь, это папа?
– сдавленным голосом спросил Юра.
– Только потому, что один из ‘Мерседесов’ принадлежит мэрии, и папа мог его взять? Его мог взять кто угодно! И откуда папе знать тот бордель? Или ты думаешь, что он интересуется малолетками?
– Неважно, интересуется или нет. Нежный знал. Другие полицейские, наверно, тоже. Разве губернатор не может выспросить у полицейских всё, что ему нужно? А заодно поручить им столько лишней работы, чтобы они ни в коем случае не искали пропавшую Светлану.
– Но у папы нет мотива! Какое ему дело до тех, кто приедет на съезд? Зачем ему кого-то из них убивать?
– Мотив у него есть, Юрочка. Он очень любил твою маму.
– Я знаю. И что с того?
– Она умерла от рака.
– Знаю и это.
– Один человек обворовал больницу, где лечат рак. Из-за этого умерли люди, которых можно было спасти. И он остался безнаказанным. Уверена, что именно этот мерзавец, приехав из Москвы, будет убит на съезде. Я считаю, что это справедливо. А теперь вопрос к тебе. Что нам делать дальше?
***
Бурча под нос ругательства, Мешок нас вёз к старому деду, владельцу красной ‘Жигули-трёшки’. Жил он на окраине, которую, похоже, строили ещё при царе и тогда же последний раз ремонтировали дорогу. Я даже не знала, что в нашем городе сохранились такие трущобы.
– При Союзе это всё собирались снести, - пояснил мне Бубновый.
– Но не успели. А сейчас всем плевать. Правда, шеф грозился разобраться с такими посёлками, когда станет мэром. Но так все говорят. Мэрский тоже поначалу хотел,
– Рот закрой и за дорогой следи, - посоветовал ему Мешок.
– Зачем мне следить, если за нами следят? Та самая машина ментовской наружки, что возле дома Елены Михайловны стояла. Неужели кто-то думал, что они будут до вечера её розовую машинку ждать, а потом спать пойдут?
– Но как же они нас нашли?
– удивилась я.
– Да запросто! Вы звонили Марио, вот и засекли нас по звонку с вашей трубки. Я, вообще-то, слыхал, что даже если ты никому не звонишь, и тебе никто, всё равно можно засечь, где телефон, если он включенный. Но точно не знаю, врать не буду.
С Юрой мы немножко поругались, и он молча сидел надутый. Прийти к общему мнению нам так и не удалось. Он категорически не верил, что его отец способен даже помыслить об убийстве. Я же такую возможность вполне допускала, но мужа за это осуждать не собиралась.
– Вы, Елена Михайловна, если что непонятно, не стесняйтесь, спрашивайте нас с Мешком, - продолжал Бубновый.
– Мы в расследованиях толк знаем, хоть и немного с другой стороны, чем менты. Ну, да разница невелика. Хотя я так думаю, вы уже знаете, кто эту бодягу с двумя одинаковыми бабёнками развёл. Если мне и Мешку всё понятно, так крутая ведьма тем более давно всё выяснила.
– Может, тебе и понятно, а мне - ни хрена, - отказался Мешок.
– Ты же сам говорил!
– Я говорил, что так выходит, потому что больше некому. Но я всё равно не верю, что такой человек на такое гнилое дело пойдёт. Где-то мы с Бубновым облажались, когда всю эту туфту перетирали.
– Так скажите мне!
– потребовала я.
– Кто?
– А вы взаправду не знаете?
– Знает она, - буркнул Юра.
– Или думает, что знает. Потому что я тоже считаю, что за такое гнилое дело он не возьмётся.
– Устами младенца глаголет истина!
– торжественно напомнил Мешок.
– Бубновый, расскажи Елене Михайловне, что мы с тобой определили, а она пусть с этим поколдует. Я бы сам, но тут такая дорога, что лучше не отвлекаться. Менты, небось, думают, что мы их сюда притащили из вредности.
– И расскажу! Юр Николаич это.
– Он-то здесь при чём?
– удивлённо воскликнула я.
– А! Значит, вы не знали! На другого думали! Тогда слушайте, почему он, и никто другой. Юр Николаич - очень крутой мент. Круче только яйца.
– Какие яйца?
– не понял Юра.
– Крутые яйца. Сваренные вкрутую. Просёк фишку?
– Просёк. Продолжайте, дядя Бубновый.
– Так вот, крутой, но очень нежный мент допрашивает липовую бабёнку, но не врубается, что она липовая. Казалось бы, ничего особенного. Впарили ему фуфло, да и все дела. С чего бы ему что-то подозревать, если даже Карина Георгиевна её опознала, как сестру? Но зачем-то затевает дурацкую проверку, она это или не она. И определяет, что она, хотя на самом деле это не она.