Муос 2: Частилище
Шрифт:
Нравилась ли она ему, как женщина? Такие мысли он от себя гнал – ведь она ему в дочки годится. Да и не была Вера не красивой, не сексуальной. Её неправильные черты, угловатые формы, резкие движения, не по-женски развитые, худые и в то же время мускулистые руки и ноги, не делали её той, кто вызывает желание и восторженные взгляды мужчин.
Относился он к ней как к дочке? То же нет. На стрельбище, ставя ей правильный упор арбалета, он должен был (а может быть и хотел) к ней прикасаться. Это не вызывало у него желания – он бы посчитал такую слабость кощунственной. Но в такие секунды казалось, что он проникает в ауру этого создания, сотканную из её тепла и запаха; он как будто оказывался под мягким и ярким колпаком, заслоняющим от них двоих этот серый неприветливый мир с его злобными обитателями. И, что удивительно,
Между тем, Вера становилась бойцом. Во многом благодаря стараниям самого Зозона. И это его не радовало. Это его даже пугало! Ещё никогда и никого он с такой силой не хотел брать на задание. Он с холодным почтением викинга относился к гибели в бою своих товарищей, и никогда это не принимал близко к сердцу. В конце-концов они все здесь были обречены: кто-то раньше, а кто-то позже. Но увидеть мёртвой этого маленького бойца?! Этого просто не могло быть – он должен этого допустить.
Истекал первый месяц пребывания Веры в отряде – именно на такой срок пятёрка, в которую входил новобранец, освобождалась от участия в операциях. За месяц старшие товарищи должны были более-менее обучить и притереться к новому бойцу. Конечно, новобранца могли послать в бой и на следующий день после прихода в отряд, если уж сильно понадобится. Но сейчас такой надобности не было. В Муосе было затишье: в Урочище отсутствовало максимум две-три пятёрки одновременно. Но даже затишье пугало Зозона – он-то знал, что за относительным спокойствием всегда наступают особенно тяжёлые времена. И скоро ему придётся вести Веру в бой.
VI. ВОИНЫ
1.
Вера шла в своё первое задание. Во время тяжёлых тренировок и недолгих передышек у неё в уме невольно рисовались картины с различными вариациями, как это будет – в первый раз. Получилось всё очень буднично. Командир вызвал Зозона. Через пол-часа Зозон собрал пятёрку (вернее четвёрку – пятым был он сам). Спокойно сообщил:
– Отряд самообороны с Партизанской обратился к Центру с просьбой оказать помощь в уничтожении лесников. Амуниция обычная. Сбор на этом месте. Выходим через час. Идёт только наша пятёрка.
Теперь первая женщина-спецназовец выходила из ворот Урочища. Как и все воины их отряда, Вера была одета в серый камуфляж. Покрой костюмов был очень просторным. И без того угловатая фигура Веры в этом одеянии полностью скрывала остатки женских черт. Камуфляжная бандана на голове. Мягкие полусапоги на ногах. Боевая раскраска из сажи на лице. За спиной – на обшитой камуфляжной тканью пластине – укреплены ножны меча, держатель с арбалетом и колчан со стрелами. Поверх ножен и держателей – рюкзак из такой же ткани с минимумом пожитков. На широкой портупее – три метательных кинжала и наручники. Со стороны Вера выглядела, как обычный спецназовец, может быть только более щуплый и низкорослый, чем большинство из них. Никто бы не сказал, что это – девушка. Вот только походка у неё была одновременно вялой и крадущейся, – у какого-нибудь очень наблюдательного знатока, могло закрасться подозрение, что этот «парень» был знаком с диггерами. И вряд ли кто-то обращал внимание на необычный чехол на портупее – туда Вера прятала секачи. Зозон категорически запретил носить их открыто, чтобы не привлекать ненужного внимания.
В переходах спецназовцы шли колонной на расстоянии трёх-пяти шагов друг от друга. Так легче было всем сразу не попасть в засаду или под арбалетный залп неприятеля. Командир пятёрки никогда не шёл первым или последним – офицер не должен был нелепо погибнуть.
Сейчас по туннелю впереди шёл Паук. Вера с первых дней с ужасом смотрела на этого мутанта. Вытянутая яйцевидная голова, уродливое лицо с постоянно меняющимися гримасами на нём, длинная шея, длинные руки и ноги. Сам худой и ужасно горбатый. Один его вид вызывал отвращение. Хорошо хоть его кушетка в казарме была через ряд от Веры. Но и здесь Веру раздражала его дурацкая привычка молиться по вечерам. Паук доставал какую-то картинку, клал её перед собой и что-то неслышно шептал с закрытыми глазами. Потом, забываясь, он начинал шептать громче и до Веры доносились кощунственно звучащие из уст урода
Паук был настолько ужасен, что не один из воинов никогда не завещал ему своих жён. С такими патологиями найти нормальную женщину, даже не смотря на нехватку мужиков, ему было нереально. Он мог рассчитывать только на мутантку, такую же как сам. Он может и нашёл бы такую, да привёл её в Урочище. Но что будет с ней, если он погибнет? Кто из его боевых товарищей потом позаботился о ней? Что станет с его детьми? И какими будут – его дети? Нет, Паук смирился со своей участью и жил один.
Не смотря ни на что, в отряде к Пауку относились хорошо. Он был просто солдатом, который, так же как и все, мог завтра погибнуть в бою. Иногда, правда, подвыпившие спецназовцы начинали отпускать жёсткие шутки в адрес Паука. Он же тупил глаза и молчал.
Вера первое время не понимала, почему Паука так ценят Зозон и другие. Дрался он чуть лучше какого-нибудь ополченца. В спаррингах даже Вере почти всегда проигрывал. Ответ на этот вопрос Вера нашла не в спарринге и не в бою.
Вера знала, что Паук делает детям удивительно красивые и достаточно сложные игрушки: маленькие дрезины, каких-то дёргающихся человечков и зверюшек. Дети с нетерпением ждали новых игрушек, хотя от самого Паука шарахались. Даже Вера, порой, не могла удержаться от желания потрогать созданные им чудеса, которые часто видела у малышей. Но ей не случалось видеть, как Паук их мастерит. Потому что в блок Урочища Вера возвращалась после команды «отбой», когда Паук молился или уже ложился спать.
Но однажды она пришла чуть раньше. Войдя в казарму, она увидела что-то на топчане Паука. Лишь спустя несколько секунд, когда пришла в себя, она поняла, что это – сам Паук. Он был без камуфляжной куртки. В его майке на спине проделана огромная дыра, из которой росли ещё шесть рук. Длинные, но очень худые, тоньше руки младенца, обтянутые тёмной морщинистой кожей с редкими волосами, свободно выгибающиеся из-за спины, с длинными членистыми пальцами, – они больше походили на щупальца или конечности насекомого. Всеми восьмью руками Паук ловко орудовал, что-то строгая и подкручивая в своей новой игрушке. Он так увлёкся, что не обратил внимание на Веру. Но потом быстро глянул и как-то смутился. Это вызвало очередную нелепую гримасу на его лице. Он быстро убрал за спину свои дополнительные руки, которые сплелись в плотный клубок, и набросил на спину куртку, которая превратила кошмарное сплетение конечностей в огромный горб.
Спустя пару дней Вере пришлось увидеть, что может Паук в настоящем бою. Чтобы быть на равных с другими спецназовцами, он всегда тренировался, как обычный двурукий воин. Но иногда он уходил в глубь туннеля, чтобы развернуться во всю свою силу. В его камуфляже на спине был разрез. В пол-секунды из него появлялись шесть конечностей. Они были слабее обычных рук. Но каждая конечность могла метать ножи, наносить удары врагам длинными и острыми дротиками, доставать из колчана стрелы и снаряжать ими арбалет, в разы увеличивая скорострельность. Поэтому у него было больше, чем у других спецназовцев, метательных ножей и стрел в колчане. И кроме меча у него за спиной торчали трубки от двух разборных копий.
2.
Они шли по Большому Проходу. От Жака Вера слышала легенды про этот страшный туннель, соединявший две артерии подземного мира. Диггеры никогда сюда не ходили. И вообще никогда не ходили в район подземелий, где бывал или мог появиться Шатун. Когда пятёрка шла по Октябрьской и подходила к воротам, ведущим в Большой проход, она тревожно спросила об этом командира. Но Зозон спокойно ответил:
– Да. Когда-то Большой Проход был гиблым местом. Несколько обозов здесь ушли в никуда. Но потом стало спокойней. Говорят, после того как здесь прошёл Посланный. Может он укротил Шатуна, а может, это было просто совпадение. Со времён Великого Боя в Проходе вроде бы никто больше не пропадал. Иногда всякие глупые истории происходят с одинокими путниками. Да и сейчас в Проходе по-прежнему бывает жутковато. И время там как-то по другому течёт и пространство какое-то не такое. Поэтому думают, что Шатун оттуда никуда не ушёл. Просто почему-то перестал убивать. Может быть, он спит или просто наблюдает. А когда наскучит – немного резвится с людьми.
Отрок (XXI-XII)
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
