Муос

Петров Захар

– Лагерь Партизан станции Пролетарская рад приветствовать вас. Я – , капитан милиции Степан Дубчук – зам командира Лагеря по обороне и внутренней безопасности. Светлана сообщила, кто вы и с какими благородными целями прибыли в Муос. Мы рады…

– Да брось, ты Стёпа, херню молоть… Ты людей в ратушу зови, накорми людей, а потом своими официальностями сыпь, – прервала оратора молодая несимпатичная женщина в очках. Она сама подошла к прибывшим и стала жать им руки со словами:

– Специалист по внутренней экономике, Анна Лысенко, просто Аня, очень рада…

Бородатый Степан, немного замявшись, заулыбался и тоже стал пожимать руки москвичам, а некоторых даже обнимать, уже совсем по-простому приговаривая:

– Здравствуйте,

братцы, здравствуйте… Господи, неужели ты наши молитвы услышал… Может что-то изменится.. А-а-а?. Может жизнь наладится теперь-то…

Другие руководители лагеря из числа встречавших также подходили и радушно приветствовали уновцев. Весть о прибытии посланцев из другого города, вмиг облетела Пролетарскую. Люди стали подходить, загораживая и без того узкие проходы между многоэтажными строениями на платформе, свешивались из окон и дверных проемов хижин и мастерских, опускались и подымались на лестницы, чтобы лучше увидеть иногородцев.

Неожиданно для москвичей благожелательное настроение местного руководства как пламя охватило всех Партизан. Причиной этому возможно были слова Степана и Анны, который здесь пользовались авторитетом. Может быть, вид более крепко сложенных, хорошо экипированных уновцев произвел впечатление на местных. А может скопившееся в людских сердцах отчаяние, заставляло воспринимать приход людей из другого мира, как приближающееся спасение. Гул лагеря Пролетарцев перерос в громкое ликование. Их приняли здесь, как героев, а может даже как спасителей или Ангелов.

Пока москвичи протискивались в центр станции, они слышали вокруг:

– Бог услышал наши молитвы…

– Вот это мужики, вот это молодцы, это ж надо – с Москвы по туннелям добраться…

– Да дурак ты, по каким туннелям, они на ракете прилетели или как Ангелы, по воздуху..

– Теперь кранты Америке и ленточникам и диггерам.. Они нас поведут вперед..

– Да чё ленточники – этим бойцам не то, что ленточники, им мутанты на поверхности не страшны, да и радиация таких не берет – смотри какие здоровые.

Тем временем москвичи протиснулись к ратуше – это было выложенное из кирпичей трехэтажное сооружение в центре платформы, являвшееся местным административным центром.

Светлана спросила у Степана:

– А как Дед Талаш?

– Да слабый он стал совсем. Уже почти не ходит. Бодрится, конечно, дед. Но долго ли ещё протянет. Хотели докторов с Центра привезти, заплатить же им не жалко, сама знаешь… Но Талаш слышать не хочет, говорит, что не гоже на деда средства тратить, когда молодые с голоду пухнут. Говорит, что ему, мол, уже и так давно помирать пора. Представь, последнее время снова в Верхний Лагерь проситься стал…

Радист, который в это время оказался рядом, спросил у Светланы:

– А кто это – Талаш?

– Он командир Пролетарской и всех Партизан. Он поднял восстание и прогнал Америку. Благодаря ему мы все ещё живы. На мудрости Талаша и на молитвах отца Тихона мы и живём ещё.

Радист, решил не вдаваться в подробности о том, что такое Америка и кто такой отец Тихон. Просто спросил:

– А Талаш – это имя или фамилия?

– Ни то ни другое. Его назвали в честь древнего героя – Деда Талаша, который был также стар, умен, поднял восстание и возглавил Партизанский отряд, который сражался с врагами, захватившими нашу землю…

Дехтер и Рахманов за Светланой и местным Минобороны Степаном поднялись на третий этаж будки, называемой «Ратуша». В чистом помещении размерами четыре на четыре метра за столом сидел высокий худой старик, которого здесь называли Дедом Талашом. Даже в Московском метро они не встречали столь старого человека. Ему было явно за сто. Дед был сутул, лыс и без бороды. Впалые щеки и черные круги вокруг глаз на морщинистом лице делали

его похожим на Кощея из древнерусских сказок. Голова у него тряслась, а гноящиеся глаза были закрыты. Он никак не прореагировал на приход посетителей. Первое впечатление, что он – полоумный или не в себе.

Однако Степан с нескрываемым благоговением, приглушенным голосом обратился:

– Николай Нестерович, посланцы из Москвы, о которых дозорный сообщил с 4го поста. С ними Светлана – посол с Первомайской, она и письмо от Кирилла Батуры принесла. Они всё перепроверили – это действительно москвичи.

Спустя несколько секунд Дед Талаш открыл глаза и посмотрел на вошедших. От взгляда старика первое впечатление о его полоумности бесследно развеялось. Это были глаза древнего сказочного мудреца, видящего человека насквозь. С пол-минуты он изучал лицо Рахманова и маску Дехтера. С необычным для москвичей белорусским акцентом, живым голосом сказал:

– Да ходзьце сюды, хлопцы, сядайце note 7 .

Дехтер с Рахмановым сели на лавку по другую сторону стола.

Дед обратился к Степану:

– Хай прынясуць нам тое-сёе, ды iншых людзей няхай накормяць, ды сам сядай, пагаварым з людзьмi, . note 8

Потом, обращаясь к Дехтеру:

– Знямi маску, я i не такое у сваiм жыццi бачыу. note 9

Дехтер не решился спросить, как дед понял, что он скрывает маской увечье и молча снял с себя маску. Тем временем две женщины внесли бутыль с местным самогоном, а также дымящееся варёное мясо, картошку, квашеную капусту. Светлана, решив не мешать мужской компании, вышла. По команде Деда Степан налил полные стаканы себе и гостям, выпили. Пока закусывали, Дед продолжал внимательно разглядывать пришедших. Потом неожиданно прервал молчание:

Note7

Бел.диал.: Идите сюда, ребята, садитесь

Note8

Бел.: Пусть принесут нам что-нибудь, и других дюдей пусть накормят, и сам садись, поговорим с людьми

Note9

Бел.: сними маску, я и такое в своей жизни видел

– Я бачу, што вы з добрыми думкамi сюды прыйшлi, але не ведаю, прынясеце вы нам гора, чы радасць. Мiж тым з вамi прыйшла надзея, а яна рэдкая госця у нашых лагерах. note 10 .

Потом Талаш снова посмотрел прямо в глаза Дехтеру и гортанным голосом, от которого мурашки пошли по коже, почти на чистом русском без акцента произнес:

– Я старый человек, мне мало осталось и я уже ничего в этой жизни не жду, ничего не боюсь, да уже и ничем не могу помочь своему народу. Но ты, командир, принес на нашу станцию надежду и уже не имеешь права просто так уйти. Лагеря этого не перенесут. Ты вряд ли выберешься живым из нашего метро, но ты – солдат и должен быть готов к смерти. Поклянись пред мной и пред Богом, что ты сделаешь всё, на что способен, чтобы защитить мой народ. Или просто тихо и незаметно уйди с нашей станции прямо сейчас.

Note10

Бел.: я вижу, что вы пришли с добрыми намерениями, однако не знаю, принесёте вы нам горе или радость. Вместе с тем с вами пришла надежда, а она – редкая гостья в наших лагерях