Муос

Петров Захар

Купчиха, когда у неё была очередь гулять, бегала к местному хахалю УЗ-5. Как-то Радист неодобрительно и насмешливо спросил у Светланы:

– У неё что, если не покувыркается на какой-нибудь из станций, торговля не пойдёт? Примета такая?

Светлана, которая сама часто хихикала по поводу легкого нрава Купчихи, в этот раз нахмурилась и сказала:

– Так надо, ты ещё всего не понимаешь.

5.4.

Причиной их задержки в гостинице явилась сложная бюрократизированная система административного управления центровиков. Светлана обратилась к одному из администраторов и сообщила, что они желают встретиться с представителя Ученого Совета по очень важному вопросу. Администратор

перекривился, потребовал написать заявку и сказал ждать.

На следующий день их всех досконально обыскали центровики шестого уровня, ища какие-то непонятные улики. Они не только пересмотрели все вещи и гостиничные номера, но и заставили каждого раздеться догола, приседать, расчесывать волосы.

На следующий день клерки пятого уровня начали нудно и долго выяснять у каждого причины их прихода и желания встретиться с представителями Ученого Совета. Пришлось рассказывать в подробностях все от начала до конца. Если клерков и удивили обстоятельства появления в метро уновцев, то виду они не подали – такие эмоции были ниже их значимости. К вечеру был вынесен радостный вердикт: они имеют право на встречу с … администраторами четвертого уровня, для решения вопроса о возможности выполнения их просьбы.

На следующий день предстояла встреча с центровиками четвертого уровня, которые снова выясняли всё те же обстоятельства, и задавали нудные, но как им казалось, каверзные, вопросы.

Потом был медосмотр – их проверяли на наличие вирусов и паразитов. Возникла проблема с увечьем Дехтера – его уже хотели признать ущербным со всеми выходящими отсюда последствиями. Но Лекарь и Светлана вступили в спор с медицинским инспектором, в результате которого они отвоевали Дехтера. Так, инспектора спросили, в чем он видит ущербность Дехтера, на что тот ответил, что Дехтер – одноглазый, а значит неполноценный. Лекарь шепнул что-то Дехтеру на ухо, после чего тот выхватил штык-нож и метнул его в таблицу для проверки зрения, а потом задал вопрос, какую букву он пробил. Жмурясь, инспектор пытался что-то рассмотреть, но так и не ответил. Дехтер же назвал правильно. Тогда Инспектор, пытаясь отыграться, заявил, что Дехтер выглядит не эстетично. Оглядев с демонстративным призрением плюгавенького инспектора, Светлана предложила:

– А давайте сейчас позовем трех центровичек и спросим у них, не раскрывая сути спора, с кем бы они захотели переспать: с вами или с этим офицером, – она интимно положила руку на могучие плече Дехтера.

Инспектор поперхнулся от такого предложения и сказал, что не надо никаких экспериментов. Не хотя, он согласился не выносить заключение об ущербности Дехтера, но при этом предупредил, что в докладе сообщит Их Значимостям о имеющихся у уновского командира увечьях.

Следующий день они провели у инспекторов третьего уровня. Те задавали более осмысленные и конкретные вопросы, что-то записывали.

Ещё днем позже вызвали Светлану, Рахманова и почему-то Радиста. Их повели, завязав глаза, коридорами в бункер, где находились кабинеты администраторов второго уровня. Администратор задал им несколько вопросов и сразу сообщил, что в принципе вопрос об их встрече с Ученым Советом решен, вкратце объяснил правила поведения на приёме с Их Значимостями.

Учёный Совет Центра – это три высших учёных, отвечавших за три основных направления исследований: физико-техническое, медицинско-анатомическое и аграрно-биологическое. Наука Центра имела сугубо прикладной характер и ставила перед собой задачи помочь населению выжить в жёстких условиях Муоса. Учёный Совет принимал и важнейшие управленческие решения, хотя все текущие вопросы решали администраторы различных уровней.

Учёный Совет находился в бывшем президентском бункере. В этот бункер они долго шли с завязанными глазами. Радист подсчитал, что они спускались по различным лестницам восемнадцать раз. Президентский бункер располагался на глубине не менее 40 метров ниже основного Муоса.

В бункере их снова тщательно обыскали. Это

делали два дюжих офицера третьего уровня: мужчина и женщина. В следующем помещении их приняли три офицера с аккуратно пришитыми золотистыми изображениями цифры «2» – личные адъютанты каждого из членов Учёного Совета. Их снова обыскивали. Адъютанты были мужчинами и Светлана пыталась что-то возразить, когда обыскивавший её потребовал раздеться догола и делать приседания. Тот кратко объяснил, что тогда она не попадёт на приём – ей пришлось раздеться и выполнить унизительное упражнение. Затем появился правительственный медик в сопровождении психолога и психотерапевта, которые внимательно осмотрели каждого из посетителей, задавали тестовые вопросы, кололи иглами в шею, погружали их в гипноз и делали другие малопонятные процедуры. Светлана спросила:

– На ленточников проверяете?

Ей не ответили.

К исходу дня, наконец, они попали в кабинет Учёного Совета. Когда-то это был личный кабинет Президента Республики Беларусь. Теперь за огромным президентским столом сидело три Учёных. В центре сидел учёный-аграрий Ежи Дроздинский – Председатель Ученого Совета – морщинистый старичок с длинными пушистыми седыми волосами.

Рахманов, Светлана и Радист вошли в кабинет со слегка приподнятыми руками, повернутыми ладонями к Их Значимостями. Офицеры охраны объяснили, что тем самым они демонстрируют открытость своих намерений. Если руки начнут опускать или подыматься или ладони отворачиваться от учёных, их расстреляют прямо в кабинете, якобы за непочтение. Однако было понятно, что этот ритуал имел сугубо практический смысл – руки должны быть на виду у стражи, скрывающейся за перегородками и ширмами.

Дроздинский предложил им сесть. Они сели в конце длинного стола, стоящего перпендикулярно президентскому. Руки положили на стол ладонями вверх.

Председатель спокойно сказал:

– Говорите.

Рахманов уже в который раз начал длинное повествование об обстоятельствах их прибытия в Муос. Хотя Учёные всё это уже знали из докладов администраторов, но Рахманова не разу не перебили. Когда Рахманов закончил рассказ, Дроздинский спросил:

– Что вы хотите от нас?

– Я Вам объяснял, что мы выполняем приказ, – несколько раздраженно ответил Рахманов, – в соответствии с которым мы должны установить инициаторов радиосигнала, наладить радиосвязь между Минском и Москвой и затем, по-возможности, оказать помощь в решении проблем минского метро. Хотя я уже, если честно, не знаю, как мы можем решить последнюю задачу. В схватках со змеями, диггерами и шатуном половину нашего отряда погибла и истрачена большая часть боеприпасов.

– Зачем вам всё это? Зачем Москве нужен этот полёт?

– Как зачем? Сам факт осознания, что твоё поселение – не единственное живое на этой планете, способствует повышению морального духа, даёт надежду на лучшее будущее, является хорошей вестью, которые и у нас и у вас приходят редко. Кроме того, постоянная радиосвязь, обмен опытом выживания, и пусть редкие, но стабильные перелёты между двумя городами однозначно поспособствую укреплению экономики наших убежищ. Простой пример: вы бы предоставили нам семена и технологию по выращиванию нерадиоактивного картофеля и мы бы её успешно применяли в Москве, где уровень радиации меньше, а средств индивидуальной защиты для выхода на поверхность больше. В обмен вы бы получили грибницу и технологию грибовыращивания. Это позволит вам получать значительную часть продовольствия без выхода на поверхность…

Рахманов сделал правильный ход. Учёного-агрария явно затронула научная и практическая сторона новых возможностей решения продовольственной проблемы. Не желая этого, он выдал свой интерес, машинально схватив и одев очки с толстыми линзами – видимо так он делал всегда, когда думал или решал какую-то проблему. Рахманов продолжил:

– Ну и, кроме того, мы прилетели не по своей инициативе. Это ж Вы нас позвали…

После паузы ответил Учёный-Физик, сидевший по правую руку от Дроздинского: