Мур-мур, мяу!
Шрифт:
— Не зарастёт, отмахнулся Николай, подхватывая чемоданы. — Потопали, чего встали? Быстрее выедем, быстрее приедем. За рулём, дорогая, меняемся через каждые триста километров.
Загрузившись в машину, Зимины выехали со двора, через несколько минут петляний по полупустым улицам просыпающегося города заехав в какой-то незнакомый двор. Ефим, прикемаривший в переноске на заднем сиденье, не следил за маршрутом, внезапная остановка и вынос его в переноске из машины стали для него полной неожиданностью.
— Ага, вон вывеска и вход в гостиницу, — пригладила волосы Валентина. —
«Э! Какая гостиница, мы так не договаривались! — взвыл в переноске Ефим. — Куда вы меня тащите, волки позорные!»
— Фима, ну что ты так раскричался, всю округу перебудишь, — засюсюкала Валентина, открывая дверь гостиницы «КотоПёс». — Не бойся, не отдаём мы тебя, поживёшь несколько дней в гостинице, ничего с тобой не случится.
— МЯЯЯЯУУР!
— Тихо, тихо, мальчик, — через прутья на дверце переноски Николай посмотрел на бьющегося в ней кота.
— Здравствуйте! — в небольшую комнату-прихожую, выполнявшую роль ресепшена, выбежала помятая от сна молодая девица в возрасте около девятнадцати лет, плюс-минут год вправо-влево. — Вы Зимины, да?
Получив положительный ответ, девица заколотила по клавишам моноблока, установленного на небольшом столе:
— У вас котик, кличка Фима, мейн-кун, ага, вижу, забронирован большой номер. Питание… Предоплата пятьдесят процентов внесена. Давайте мы определим вашего любимца в номер, а потом я внесу данные его ветпаспорта в компьютер и выслушаю ваши пожелания по кормлению питомца.
«Вашу мать! — думал Ефим, глядя на шифоньер полтора на два метра с прозрачной стеклянной дверцей. — Вас бы в шкафу на неделю запереть, ироды! Какой урод придумал назвать это большим номером?»
Впрочем, сравнивая с десятком ячеек у противоположной стены, которые были размером вполовину меньше его узилища, душный, пропахший кошками, мочой и бытовой химией прозрачный шкаф с вентиляционными дырами и тремя полками, соединёнными лесенками, и впрямь мог сойти за люкс в заштатной провинциальной гостинице. Ужас и тоска плотным покрывалом висели в воздухе, коты и кошки, запертые в «коробках», даже не мяукали, безучастно наблюдая за людьми, нарушившими их покой и за новым узником тюрьмы, замаскированной под гостиницу.
— Два раза в неделю у нас осмотр ветеринара, котиков ежедневно на несколько часов выпускают погулять в игровую комнату, уборка и дезинфекция номеров ежедневная, — щебетала девица, указывая на отгороженную сеткой половину помещения с горками, лесенками, домиками и когтеточками, обмотанными толстым джутом. — У нас есть своя кухня и, если ваш питомец не приучен к сухому корму, дневная няня приготовит еду, как он привык кушать дома. Не беспокойтесь, у нас с этим всё строго. Мы ежедневно выкладываем фотографии наших постояльцев в инстаграм, следить онлайн, увы, пока нет возможности, там у камер что-то сломалась, а починить обещали только на следующей неделе. Форс-мажор, извините. С собаками котики не пересекаются, у них отдельное помещение. Скажите, наполнитель и лоток будут наши или вы свои привезли?
— Ирина, понимаете, в чём дело, — прочитав на бейджике имя и состроив виноватое выражение лица, замялся
— Да, это может быть проблемой, — покивала девица.
«Это охренеть какая проблема! — благим матом заорал Ефим. — Вы охренели, я не хочу гадить в чужой засранный лоток! Да я задохнусь в этом гробу!»
— Ну что ты так раскричался, — ласково улыбнулась девица, глянув на Фиму через стекло, — мы тебе подберём хороший наполнитель.
«Голову себе подбери, дура! — ударил по стенке Ефим когтями».
— Как вы понимаете, за наполнитель и лоток придётся доплатить, — Зимины покивали. — Что с питанием?
Николай протянул котоняне бумажный лист и пояснил:
— Куриное филе, говядину и сухой корм мы привезли с запасом.
— Ах, да, — девица забрала у Николая бумагу, — чуть не забыла, к кому нам обращаться в случае чего? Случиться может всякое, а вы будете вне зоны доступа и, вообще, за тысячи километров. У вас есть в городе знакомые или какое-нибудь контактное лицо, родственник, например?
«Вздёрнусь я тут на собственном хвосте, к примеру, кому звонить станете?»
— Пойдёмте, я всё запишу, — Зимины и котоняня скрылись за полупрозрачной дверью, отделяющей ресепшен от «узилища».
— МЯЯУУ! — вслед им протяжно проорал Ефим, утыкаясь лбом в прозрачную стену.
«Таганка, я твой бессменный арестант, погибли юность и талант…»
— Заткнись! — через пять минут влетела в помещение девица с именем Ирина на бейджике и саданула ногой по дверце шкафа, помпезно названного «большим номером». — Заткнись, скотина! И без тебя голова раскалывается! Не заткнёшься, тварь, я тебя в карцер запихаю!
Перед Ефимом потрясли маленькой переноской, извлечённой из-под шкафа-номера.
— Посидишь до вечера, шёлковым станешь! О, мой бог, моя голова… Так, ещё лоток и наполнитель…
Гулять в игровой закуток в первый день строптивого мейн-куна никто не выпускал, видимо не заслужил доверия, еду тоже невозможно было есть. Или дневной котоняне не передали, что новому постояльцу полагается отварная, а не сырая курица или той было наплевать, хотя, зря Ефим на неё наезжал. Ближе к вечеру Наталья — добродушная, розовощёкая, пухлая леди лет тридцати на вид, вычесавшая за день всех кошек, которые тянулись к ней, стоило ей зайти в помещение, устроила Ефиму персональную прогулку по домикам, горкам и лесенкам. Видя реакцию строптивого питомца, руки к нему она лишний раз не тянула. Пока Фима-Ефим «гулял», няня протёрла шкаф изнутри сырой тряпкой и почистила лоток.
— Ты почему не кушаешь? — обеспокоенно спросила женщина, очищая миску от заветренной курицы, из чего голодающий котейка сделал вывод о том, что девица с больной головой или забыла, или игнорировала указания Зиминых по кормлению любимца. — Может ты ешь отварное мясо? Давай я тебе отварю кусочек, хорошо?
— Мррр!
— Вот и умница.
«Господи, как заключённые годами сидят в одиночках? Я за один-то день чуть с ума не сошёл, — думал Ефим поздним вечером, пытаясь уснуть под непрекращающийся топот над головой».