Муранча
Шрифт:
В какой-то миг Илье показалось, что в общей свалке о комбайне и о находящихся в нем людях забыли обе противоборствующие стороны. Но проклятая муранча словно подслушала его мысли. Скребущий звук сухих сильных лап по металлу возвестил о том, что двум людишкам, затесавшимся среди грызущихся чудищ, тоже несдобровать.
Высыпавшиеся стекла уже не способны были защитить кабину, однако разбитые окна оказались слишком малы для муранчи. Сразу покончить с людьми в помятой железной коробке она не могла. Большие — больше человеческой головы — жвалистые морды с
— Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… — гремело над головой.
— Пистолет, Колдун! — сдавленно простонал Сапер. — Где пистолет?!
Где? Хороший вопрос.
Илья судорожно шарил в полутьме кабины, но лишь резал пальцы об осколки стекла.
Во время недавнего кульбита, когда комбайн кувыркнулся вверх гусеницами и грохнулся о платформу, оружие выпало у него из рук и где-то затерялось. То ли в кабине, то ли вовсе вылетело наружу…
— Колдун! Пистолет! — подвывал от ужаса Сапер.
Он тоже пытался нашарить оружие, но вдвоем, в тесноте положенной набок машины они лишь мешали друг другу.
«Вообще-то все это — никчемная мышиная возня, — подумал Илья. — Даже если удастся найти „макара“, несколько патронов не спасут их от смерти».
Однако изрезанные в кровь руки все равно упрямо шарили по стеклу. И…
— Вот он! — …нашарили.
Илья нащупал рифленую рукоять. Схватил оружие.
— А-а-а! — дикий вопль Сапера вдруг заглушил муранчиное «чири-хи».
Шипастая, покрытая редкими жесткими волосками лапа захватила прочный капюшон его сталкеровского плаща и рывком подтащила Сапера к разбитому дверному окошку. Затем уже другая лапа перехватила добычу поперек груди. И снова — первая. И опять — вторая. Муранчиные лапы загребали Сапера, словно скребки-захваты снегоуборочной машины.
Сапер бился, как рыба на крючке, но вырваться не мог.
Лапы прижали его к окну запертой двери. Наверное, так муранча уже могла достать до своей жертвы жвалами. Что-то чавкнуло. Хрустнуло…
Сапер затрясся всем телом и, выпучив глаза, жутко, на всю станцию, заорал. То ли жалили его, то ли жрали — не понять.
Что-то теплое, липкое брызнуло на руку с пистолетом.
— Стреляй, Колдун! — умоляюще прохрипел Сапер. — Стре-ляй!
Куда и в кого, он не уточнил. Да и не требовалось этого уже.
— Стреляя-а-а…
Илья навел ПМ на голову Сапера. Нажал на курок. Громыхнул выстрел.
Кажется, он попал прямо в раззявленный рот бывшего начальника Аэропорта.
Крик оборвался. Голова дернулась, заляпав всю кабину кровью и мозговым веществом. Видимо, пуля задела также и тварь, державшую Сапера. Муранчиные лапы разжались. Мертвое тело упало на Илью.
Содрогаясь от омерзения, Илья спихнул с себя труп. Затылок у Сапера отсутствовал напрочь, шея и плечи были сильно изгрызены. Кровь хлестала фонтаном.
Илья прислушался к своим чувствам.
И все-таки он сделал то, что должен был сделать.
То, о чем так долго мечтал. Сапер пал от его руки.
Хорошо, Оленька? Правильно, Сергейка?
Молчат…
Муранча меж тем снова грызла металл, стараясь расширить оконные проемы, и тянулась в кабину крюками-лапами. Конечности тварей опять захватили мертвого Сапера и подтянули его к окну. Мутанты выгрызали из мертвеца все новые и новые куски, а Илья, перемазанный чужой кровью с ног до головы, по-прежнему был жив.
Забившись с «макаром» в самый безопасный угол кабины, он старался не попасть под цепкие лапы насекомых.
«Бах! Бах!» — дергался в руке пистолет.
Вот муранчиная лапа ловит воздух перед самым лицом.
«Бах!» Отстрелить лапу!
Вот еще одна тянется из другого окна.
«Бах!» Всадить пулю через окно в ее хозяина!
А вот уже не лапа, а шевелящая жвалами морда пытается протиснуться в узкий проем с развороченными краями.
«Бах!» Следующая пуля вошла точно между жвал. Голова мутанта разлетелась на куски…
Обойма оказалась снаряжена не полностью. Патроны кончились слишком быстро. Илья с тоской подумал о том, что следовало бы быть более предусмотрительным и оставить один для себя.
Увы, поздно! Саперу удалось умереть более легкой смертью, чем та, которая теперь ожидала его самого.
«Оленька! Иду к тебе. И к тебе, сынок. Простите, что задержался…»
Да, он был готов умереть. Но муранча вдруг утратила к Илье всякий интерес. Лапы, шарившие по кабине, втянулись в разбитые окна. Жвала больше не грызли металл.
Что происходит?
Илья посмотрел туда, куда светила фара.
Яростная схватка снаружи стихла. Подземная «живность» больше не лезла в брешь. Она не отступила — нет, она попросту закончилась, эта «живность». Похоже, твари, поднявшиеся из подметро, были перебиты все до единой. Однако и муранчиная матка практически не шевелилась. Покрытая многочисленными ранами, изгрызенная почти насквозь «королева» подыхала.
— Ухш-шух-ухш-шух. Ухш-шух-ухш-шух. — Ее стоны теперь были едва слышны.
Видимо, муранчиное племя чувствовало, что происходит с «королевой». Муранча сползалась к матке со всей станции. Выстраивалась неровными рядами на платформе, зависала на стенах, сводах и колоннах.
Муранча ждала…
Агония «королевы» была недолгой. Волны судорог, перекатывающиеся по разорванному, сочащемуся слизью телу, стихли. Израненное тело больше не подавало признаков жизни.
На некоторое время муранча прекратила движение по станции. Каждая особь замерла на том месте, где застала ее смерть матки. Только бугристые задние лапки отчаянно терлись о надкрылки, извлекая плотный всеохватывающий звук.