Муравейник
Шрифт:
– Мы – предупреждены! А чего ждать от муравьев? Раскоряки, вон, говорили на совете – у них даже и разума-то нет. Так, зачатки. У тебя нет желания договориться, например, со скорпионом, а, Салестер? Или с пауком-верблюдом? Прекрасные ребята, отличные союзники, вот только – сначала едят, а потом думают.
Салестер промолчал, презрительно смерил Римала взглядом. Что с ним спорить? Никогда он не поймет, что это значит – рассмотреть все возможные варианты. Как был охотником, так и останется навсегда – прямой, как копейное древко, и тоже одни инстинкты: загнать, напасть, убить. Хорошо, когда есть хотя бы один такой, как он, Салестер, сомневающийся.
Мастер секретов упросил Айрис оставить в Серых скалах хотя бы три десятка опытных воинов. Мало ли что – вернутся шестилапые, задумают какую-нибудь пакость смертоносцы, – а город-то защищать некому! Правительница согласно кивнула, распорядилась отделить от каждой сотни по десять человек. Салестер, конечно, заработал за это не один недобрый взгляд и очередное количество врагов, да еще пришлось спорить до хрипоты с тем же Рималом.
Однако теперь оба входа в пещерный город охранялись, проникнуть туда кому-либо незамеченным – будь то муравей, паук или человек, – было невозможно. У стражи достаточно глинянок с огненной смесью, так что теперь можно сильно не волноваться о безопасности пещерного города.
Муравьи внешне спокойно, без излишней суеты, брали Мерас в привычное уже полукольцо. Подножье стен кишело рыжими телами, в паре мест шестилапые вовсю лезли на стену.
Ополченцы Велимана, как и в прошлый раз, начали бой первыми. В наседающих муравьев снова полетели камни, плетенки с землей. Снаружи это выглядело страшно – вопреки всем законам, огромный булыжник, казалось, на мгновение зависал в воздухе, а потом низвергался вниз с удвоенной силой.
Гулкий удар о землю, хруст сминаемого хитина, омерзительное чавканье, и камень, наконец, останавливался, раскачивался еще какое-то время, словно утрамбовывая раздавленные тела в мерасский чернозем, и только потом замирал насовсем. Лишь подрагивали в последних судорогах торчащие из-под него лапы. Корзины отовсюду валились на атакующих. Оседали груды земли и каменной крошки, и казалось, что кто-то еще жив под ними, еще шевелились измазанные грязью, ослепшие головы, пытались разгрести путь наружу слабеющие лапы… Но тщетно, земля лезла в глаза, сковывала движения жвал и лап.
На этот раз град снарядов со стен вышел каким-то жидким. Еще бы! Мерас теперь обороняли пять десятков ополченцев – жалкие остатки велимановых «криворуких». Поддерживать тот же темп бросков, что и во время первого штурма, они, конечно, не могли. Но это вполне устраивало Младшего Повелителя: он хотел создать видимость того, что город почти пуст, обороняется из последних сил, а защитники его бьются с отчаяньем обреченных. Будто бы еще немного, и обороняться в Мерасе станет некому.
Муравьи почувствовали слабину и уже всеми силами атаковали древние стены. Момент был опасный – если бы шестилапым с первого наскока удалось сломить сопротивление защитников, то они ворвались бы на стены до того, как пещерники подоспели бы на помощь. И попробуй потом, выкури их из города!
– Ой-о-о! Посмотри-ка вон на тех! – воскликнул чем-то ошарашенный Керьяла. Его десяток тоже бился на западной стене.
– Что там такое?
Несмотря на опасность, несколько человек перегнулись через парапет стены, посмотрели вниз, куда указывал рукой Керьяла. По одной из живых лестниц бесконечной вереницей взбирались вверх муравьи странного вида. Мощные жвалы, крепкие головы. Могучие
– Защити нас Богиня! Что это?
– Проклятые твари!
Да, это была неплохая идея, и он по праву ей гордился. Новую генерацию солдат лишали брюшка еще в яйце, личинки вылуплялись укороченными, росли быстрее, а появившиеся на свет муравьи за счет меньшего веса двигались стремительнее и могли молниеносно развернуться на одном месте. Правда, до начала боя их приходилось кормить одним только соком тлей, медом, никакой другой пищи они бы не переварили. Но зато слуги Инкубатора смогли разместить в каждой родильной пещере больше яиц и личинок, а значит, армия увеличивалась быстрее. Построить столь же быстро еще несколько родильных пещер, он не мог: это были специальные помещения на нижних уровнях муравейника, где усилиями специально выведенных рабочих-нянек поддерживалась постоянная температура и влажность. Его могучий разум нашел более простой и оригинальный выход.
Решением он был доволен.
Потом, конечно, все эти солдаты погибнут – как всякий муравей с оторванным брюшком, они могли прожить какое-то время, но не больше двух—трех дней. Но этого было достаточно. Дойти до вражеского Жилища и вцепиться в ненавистного врага сил у новых солдат всегда хватит. А сражаться им даже легче – меньше уязвимых мест, выше подвижность. Большинство из них, так или иначе, все равно погибнет при штурме, а выжившие… Что ж, это война.
Да и разве имеет значение жизнь хотя бы и тысяч его подданных? Самое главное – процветание Семьи, новые Жилища, его победа.
Копья людей и мощные лапы смертоносцев сбрасывали нападавших со стен, и в горячке боя некогда было разбираться – есть или нет у муравья брюшко. Рыжие делились на две группы – живые и мертвые, первые лезли на стены и медленно превращались во вторых.
Яд мутными капельками сочился из-под хелицер, когда пауки выпускали из смертельных объятий обмякшие рыжие трупы и тут же вцеплялись в нового врага. А мертвого муравья уже подкатывали к парапету, просовывали ему под хитин копья-рычаги – и еще один дохлый шестилапый летел вниз, навстречу своим сородичам. Хитин трещал, сталкиваясь с таким же хитином, с хрустом ломались проворные лапы – и никаких камней не надо! Муравьи сами же поставляли защитникам метательные снаряды.
С некоторого расстояния это напоминало могучий морской прилив – стремительно набегающие волны отчаянно били в несокрушимые прибрежные утесы, шипели от бессилия и отступали, чтобы через несколько мгновений, собравшись с силами, нанести новый удар. Впрочем, о морском прибое пещерники знали лишь понаслышке.
Развернувшееся на крепостных стенах зрелище завораживало всех. Рыжая сила окатывала потемневшие от времени и крови древние стены, выбрасывая наверх жадно цепляющиеся за любые выступы языки. Юркие фигурки суетились наверху, размахивали тоненькими, как волоски, палочками, отбивались от многолапой лавины. Сброшенные вниз муравьи неслись к земле, подобно горному обвалу, вставали, снова упорно лезли наверх, и снова меткое копье или паучьи лапы – такие хрупкие и слабые с виду! – опрокидывали бурую бестию назад, вниз, в кишащую на земле гигантскую мешанину живых и мертвых тел.