Муравейник
Шрифт:
Младший Повелитель не озадачился вопросом: а куда пропали муравьи, только что построившие преграду? Между тем, шестилапых хозяев дома интересовал именно он, и именно по направлению к нему мчался отряд из сотен воинов и рабочих, собранных со всего муравейника. Последние силы, которые должны нанести единственный, но победный удар – уничтожить главного Восьминога, после гибели которого все прочие воины должны неминуемо разбежаться.
– Вы ничего не слышите? – остановился Редар и оглянулся на соратников. Впрочем, в кромешном мраке ничего не увидел, лишь ощутил толчки от проходящих мимо рейдеров.
–
– Из чего сделать? – отозвался Салестер. – Наверху ни единого деревца! Одна трава. И та сырая.
– Ничего, битва начнется, от наших зарядов опять светло сделается, – высказался кто-то еще, но голоса Редар не узнал.
– Я точно что-то слышал! – повторил мастер пустыни, и внезапно туннель до самых краев наполнился криками боли и ужаса. Это мчавшиеся наверх муравьи на всем ходу врезались в человеческие тела и тут же принимались рвать их в клочья, перекусывать ноги и руки своими жвалами, отрывать головы мягкотелам, не успевшим даже обнажить оружия.
– Заряды! Заряды скорее!
– Нет! Нельзя! – попытался остановить своих товарищей Редар, но людей, слепых из-за темноты, слышащих крики умирающих соратников, охватила паника. Посыпались искры огнива с одной стороны, с другой затрещали загорающиеся фитили. – Стойте!
Понимая, что сейчас произойдет, Редар шарахнулся назад, а впереди, прямо в толчее людей и муравьев, начали одна за другой взрываться бомбы. Под потолок взметнулось жаркое пламя, пожирая вокруг все живое, заставляя лопаться хитин и обугливаться кожу, запекая глаза, испепеляя до основания руки и лапы. Предсмертные вопли стали еще громче – а сквозь алые языки стало видно, что пещеры впереди кишмя кишат муравьями. Заряды! – скомандовал мастер пустыни. – Бросайте заряды вперед!
Он запалил фитиль одной из своих бомб, метнул ее, следом швырнул другую. Рейдеры задних рядов, начав понимать, что им пока опасность не грозит, последовали его примеру, хладнокровно забрасывая врага жидким огнем.
Шестилапые начали разбегаться – но на этот раз криков радости люди не издавали. В свете догорающей нефти стало видно, что численность отряда уменьшилась не менее, чем на треть. Первые десятки были разорваны муравьями, но еще больше людей погибло от огня собственных бомб.
– Еще пара таких атак, и из нас не останется никого, – мрачно подвел итог Салестер.
– Не будет атак, – покачал головой Редар. – Обитатели муравейника погибли наверху, когда пытались нас остановить. Здесь наверняка полегли последние, которые остались в доме.
– Не полегли, а отступили, – поправил его Салестер. – И сейчас выжидают, пока прогорит огонь, чтобы напасть снова. Где же раскоряки? Неужели их перебили всех до единого? Почему мы ничего не слышали?
– Огонь догорает, – ответил Редар. – Готовьтесь, шестилапые вот-вот начнут новую атаку.
Он ощутил, как со стороны покоев матери исходят волны тревоги. Муравьи-няньки слышали, как враг царапает стену, шаг за шагом пробираясь к источнику жизни всей Семьи. Но Он понимал и то, что, уничтожив главного Восьминога, он разом остановит атаку на муравейник
Правда, нехватка воинов заставила его изменить построение. Теперь первыми шли в атаку рабочие, бессильно пытающиеся залить огонь муравьиной кислотой. Он бросал бедолаг на смерть волну за волной, не встречая никакого внутреннего протеста: желание спасти Семью от гибели, пусть даже ценой своей жизни, пересиливало страх перед Древним врагом.
Муравьи-солдаты шли позади, чтобы вступить в бой тогда, когда нужно будет не погибать во имя своего дома, выстилая дорогу телами, а убивать во имя его спасения.
Стоило поредеть языкам пламени над лужами нефти, как со всех сторон – из темных нор, отходящих в стороны от основного коридора, из глубины туннеля – выхлестнули новые десятки и сотни муравьев.
– Заряды! – одновременно закричали Редар, Салестер и Велиман. – Заряды бросайте! Волна жидкого огня полыхнула перед муравьиными мордами, покатилась вперед, заживо зажаривая защитников крепости, – но шестилапые перебегали на потолок, проносились над огнем. Некоторые, не выдерживая жара, падали вниз, в пламя, но многие успешно проскакивали вперед. Рейдеры схватились за копья, сбивая насекомых вниз, пробивая им головы острыми наконечниками, перебивая лапы, – но защитники не считались с потерями, и хоть один из десятка прорывался через жар и копья, падал прямо на головы людей и намертво вцеплялся жвалами в ближайшее тело. Хватку невозможно было расцепить, даже убив шестилапого, и даже если схваченный охотник оставался жив, то с такой тяжестью, висящей на боку или плечах, сражаться уже не мог.
Люди начали пятиться. Они понимали, что отступая от огня, сильно рискуют – сбиваемые с потолка насекомые уже не погибали в огне, а продолжали атаку, – но выстоять не могли: шестилапые лились на них непрерывным потоком, и рейдеры не успевали отбиваться, проигрывая шаг за шагом.
Ная стояла позади, хладнокровно наблюдая за происходящим. Иногда в душе у нее появлялся порыв кинуться вперед, принять участие в битве – но она напоминала себе, чем занимался Редар, едва вернувшись в город, и душа тут же переполнялась болью, удушающей все порывы. Он отверг ее ради того, чтобы кинуться в объятия какой-то дикарки.
– Лучше бы ты умер, – повторила она себе, не подозревая, что воспоминание о давних словах пришло извне. – Лучше бы ты умер… Велиман! Нападение сзади! Раненых убивают! Все сюда!
Далеко не все, поглощенные схваткой, расслышали ее слова, но мастер войны не мог не подчиниться своей Управительнице. Велиман оглянулся, разглядел в сумраке какие-то пляшущие тени, стал хватать за плечи рейдеров, что стояли рядом:
– Шестилапые позади! Они убьют всех раненых!
Наверху Младший Повелитель, переступив лапами, застыл, целиком выкладываясь в сильный мысленный импульс, и двуногим дикарям внизу и вправду почудились крики боли, мольбы и помощи, хруст ломаемых копий и щелканье жвал.