Муравейник

Подводный Авессалом

* * *

Просторы родины моей значительны, позоры родины моей разительны, но мы не слишком были впечатлительны. И по просторам мы ее скитались, и в злодеяниях смущенно признавались, хотя путей раскаянья не знали. Лишь от себя по строгому секрету мы помянем поколенья неотпетые, колымскими могилами одетые.

* * *

Отошло от меня мое прошлое, и

скучаю по нему лишь немножко я, вспоминаю от случая к случаю. Разошлись мы со стежкой-дорожкою и гулявшими по ней ножками, что любили меня и мучили.

* * *

Юность вспоминаю временами с ее смутой, дерзостью и снами, барышню с прекрасными очами, панораму мира перед нами. Но гудел на пристани корабль, отправлялся в небо дирижабль, уходил по рельсам паровоз, уносился с ветром альбатрос. Если бы фантазии хватило, не назвал бы девушку я милой, отпустил бы с ясными глазами любоваться жизни островами.

* * *

Мой первый взгляд на женское лицо завершило обручальное кольцо, но скатилось оно с руки. И тогда я решил до горных вершин добираться совсем один, против теченья реки. И оттуда увидел мир под собой, и понял, что был храним судьбой и тогда, и сейчас, и впредь, а тому, что мешало ее понять, и дорогу мою обращало вспять, песни уже не допеть.

* * *

Молчит мое поколение. Видно, мучат его сомнения: а не рано ли начинать нам? Но проплыли по небу звезды и не рано уже, а поздно танцевать на судьбы канате.

* * *

Я жил в нескучную эпоху и ей внимал, и разделял тревоги, и, как ишак в чертополохе, я обонял ее цветов характер строгий.

* * *

Я на свое взираю поколенье с невольным чувством изумления: и это все, что мы смогли, свершили, и с полным правом движемся к могиле? Неужто юности далекие мечты на пробу вышли гимном пустоты?

Первое мая

Чахлые демонстрации собирают остатки моего детства под реющим флагом Великой Державы — миловал Бог, оставшейся в прошлом. В сущности, краткий для Истории миг, но пройденный дьявольским шагом, и не вытащишь из кавычек обычное слово «срок».

САМОВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ СТИХИ

За то меня жизнь жучила, что

не хотел походить на чучело, равно со всеми в строй. На то душа меня мучила и вьюк верблюжий навьючила, чтобы встал перед ней — герой. И судьба меня перекручивала, и мотыгой своей окучивала, из окопа бросала в бой. И то, что из меня выросло, не знаю, по чьему замыслу, медной звенит трубой.

* * *

Мысленные взоры человека обнимают разные предметы, каждого по вкусу и влечению. Булка привлекает хлебопека, а меня — растаявшие лета, где ищу я смысл или значение.

* * *

Размышления и сомнения в ариаднину мысль сплелись, и дорогою, мне не знакомой, через вехи смертей и рождений устремляясь усердно ввысь бездонной пропасти близ, я судьбою иду влекомый.

* * *

Человек выражает себя, наблюдая весеннее небо, созерцая тона облаков, освещенных лучами восходящего солнца над розовым снегом, постигая Божественный замысел первоначальный.

* * *

Я не спешу себя представить миру. раздеться и пройти по свету нагишом, крича: вот я! вот я! — ликующим народам. Неторопливо я настраиваю лиру, довольствуюсь укромным шалашом и наблюдаю Вседержителя природу.

* * *

За положенными мне пределами мысль моя невозбранно скитается презирая оковы граничные, но из путешествия смелого обязательно возвращается на круги, для меня привычные.

* * *

Родному языку не чуждые гармонии творю по мере сил и разумения, ищу земли и неба понимания. Неяркое пятно на общем фоне я, владычествуют надо мной сомнения, а отличает качество старания.

* * *

Языка усердная штудия — мое основное занятие; скребу по родным сусекам, играю словами трудными, чтобы читатель понятливый делался человеком.

* * *

Вторая родина мне улыбнулась краше первой (хоть жаловаться на судьбу мне не пристало), во глубине лесов объяла покрывалом, не обозримым по своим размерам; и посреди тайги, под кронами сосновыми я вьюги и пурги овладевал основами.