Мургаш
Шрифт:
— Чего зря говорить! Как вы можете подумать такое? Разве я не знаю, что за такие вещи убивают…
Когда бай Марин и Марийка ушли, Давид Елазар приказал удвоить посты. А надо было сразу перенести базу к другое место!
До утра ничего не случилось, и успокоенный командир приказал отряду направиться на ближнюю полянку, чтобы поупражняться в метании гранат.
Странная вещь человеческая душа! Никто не знает, какими путями человек приходит к предательству. Вернувшись домой, пастух не сказал никому ни слова. А рано утром поспешил в Ботевград и там рассказал полиции о встрече с
Неожиданно партизаны услышали выстрел. Что бы это могло быть? Чья-то неосторожность? И тут раздались автоматные очереди, сопровождаемые частым ружейным огнем. В этот момент подбежала Сашка, находившаяся в карауле:
— Полиция!
Елазар и Гетман приняли решение отступить без боя. У них было мало оружия, да и силы противника были неизвестны. Может быть, их всего лишь несколько человек, а может быть, прибыла вся ботевградская полиция. В этот момент обнаружилось, что пропала одна партизанка — Надка.
— Веди группу, — приказал Елазар. — Я поищу Надку и потом вас догоню.
Гетман повел группу, в которой большинство было женщин. Они отошли на сотню метров и остановились. В этот миг с того места, где остался Елазар, послышался частый огонь. Потом все стихло. Гетман решил, что полиция обнаружила Елазара, и поспешил увести группу из опасного района.
Началось бесконечное, мучительное скитание по горам — без пищи, без оружия, без проводника.
15 июля в Литаковский лагерь должна была прийти вторая группа четы «Бойчо Огнянов» под предводительством Цветана, и Гетман спешил во что бы то ни стало добраться до лагеря «Радина река» и предупредить товарищей, чтобы они не наткнулись на засаду, которую могла устроить полиция.
Марш продолжался много часов. Начала сказываться усталость.
Даже самые выносливые валились с ног. Людям хотелось есть, а еды не было — продукты остались в палатках. Старый грибник Гетман набрал две шапки сыроежек, разжег костер, и люди смогли немного утолить голод.
После полудня случилось новое несчастье. Упал Колка и вывихнул ногу. Гетман некоторое время нес его на спине. Лагерь был уже близок, дорога знакома, но идти с грузом в семьдесят килограммов, да по крутым склонам, да еще не евши целые сутки, никому не под силу. Решили укрыть Колку в кустарнике, чтобы потом подобрать.
Наконец пришли в лагерь, на пароль — никакого ответа. Сердце Гетмана сжалось. «Неужели опоздали?» В это время в одном конце лагерной площадки послышались удары камня о камень.
«Наши», — решил Гетман, но не позволил никому подняться.
Навстречу шел человек. Гетман узнал в нем командира отряда Давида Елазара. Он был один. Не мог найти Надку и пришел сюда несколько часов назад. В лагере не застал никого, а явок в окрестных селах Давид не знал.
Наутро в лагерь пришел бай Стоян в сопровождении какого-то солдата. Лицо начальника штаба было изранено. Он едва держался на ногах от усталости. В нескольких словах рассказал о трагедии с грузовиком.
Бай Стоян был единственным человеком, который знал явки в этом районе, и ему предложили отправиться в ближайшие села за продуктами. С ним пошел Елазар, а за командира группы остался Гетман.
На следующий день бай Стоян и Елазар вернулись
Группа во главе с Цветаном вечером 12 июля отправилась к Литаковскому лагерю. Им еще не было известно, что полиция начала окружение партизан в горном массиве. Полицейские засады расположились около тропинок и источников, где скорее всего могли появиться партизаны.
В Литаковском лагере полиции не удалось захватить никого из партизан, но все партизанское имущество попало в руки врагов. Среди вещей, найденных в лагере, оказался противень бабушки Кулы, на котором та испекла пирог для «своих ребят». По этому противню полиции дозналась, что партизанам помогал кто-то из семьи Марина. Сыщик, полицейский и два полевых сторожа неожиданно явились в хижину бай Марина. Начался обыск. В суматохе Найдену удалось бежать, и он поспешил в горы, надеясь найти у партизан убежище для себя и как то помочь своим близким. Вскоре Найден встретил группу Цветана.
— Арестовали наших!
— Когда?
— Только что…
Цветан мгновенно принял решение — окружить хижину бай Марина и освободить арестованных.
Разделившись на две группы, партизаны направились к хижине.
— Стой! Руки вверх! — раздались слова команды, и полицейские застыли в испуге.
Через минуту бай Марин, бабушка Кула и Марийка были освобождены. Цветан отвел Марина в сторону:
— Рассказывай!
Вскоре командиру все стало ясно. Времени терять было нельзя. Сыщик сумел ускользнуть, и через час-два сюда наверняка примчатся солдаты и полиция. Захваченного полицейского решили расстрелять — он известный в околии палач. Нужно было решить, что делать с семьей бай Марина.
— Идемте с нами, — предложил Цветан.
— Хорошо, — сразу же согласились бай Марин, Найден и Марийка.
— А ты, бабушка Кула?
Она посмотрела на своих детей и тихо сказала:
— А я, сынок, остаюсь.
— Тебя же арестуют… Будут бить…
— Ничего они со мной не сделают…
Скоро партизанская колонна потянулась к горам. Бабка Кула долго смотрела вслед уходящим, и только когда они скрылись за деревьями, устало пошла к дому.
…В Литаково приехал сам начальник околийского управления. Он нервно расхаживал по кабинету кмета и курил сигарету за сигаретой. Убит его лучший полицейский, а ятаки — будто сквозь землю провалились.
Робко постучали в дверь. Офицер, не оборачиваясь, кричит:
— Входи!
В комнату вталкивают какую-то перепуганную женщину.
— Вот она, — докладывает, не переступая порога, полицейский.
— Где твои?
Женщина берет себя в руки. Она гордо поднимает голову. В глазах больше нет испуга.
— Не знаю!
Сыщики понимают: что-то сделали не так, проговорились.
Бабушка Кула не может скрыть торжествующего блеска в глазах. Значит, их не поймали, значит, они там, в отряде. А там надежное место.