Мурка, Маруся Климова
Шрифт:
– Не-а... Просто я... Просто вы не знаете, что я... Вы проходите! – поспешно саму себя оборвав, предложила она и отступила от двери. – Хотите чаю?
– Хочу, – кивнул Матвей. – С мокрым сахаром.
Комната, в которую он вошел вслед за Марусей, напоминала обычную театральную гримерную, примерно такую же, в какую он иногда заходил, если Гонората просила встретить ее после вечернего спектакля. Нет, все-таки не такую же. По привычке мгновенно впечатывать в сознание внешнюю обстановку Матвей сразу заметил, что эта гримерка отличается
– Чая вообще-то нет, – сообщила она. – Только розовые лепестки. Я их на клумбе осенью собрала. Думала, вкусные будут, если от роз, а они просто горькие оказались. Их, кроме меня, никто не заваривает.
– Наливай свои лепестки, – махнул рукой Матвей. – Я даже настой верблюжьей колючки пил. На соседней заставе фирменный напиток был, они нас угощали.
– Разве в верблюжьей колючке есть сок? – улыбнулась Маруся. – Я думала, она сухая и невкусная.
– Если на спирту настоять, то очень даже мокрая. И на вкус ничего.
Он вдруг вспомнил, как она сказала, будто бы он знает, от чего в душе летают бабочки. Раньше ему казалось, что он в самом деле это знает, но теперь он ясно понял, что раньше даже не догадывался об этом. Бабочки летали в такт Марусиным легким движениям. Когда она доставала из шкафчика маленький чайник, наливала в него воду, зажигала спиртовку, насыпала в чайник сухие розовые лепестки...
– Вы не обижайтесь, что я вчера так убежала. – Заварив лепестки, Маруся села напротив Матвея за низенький стол и посмотрела ему в глаза своим прямым светящимся взглядом, от которого у него вспыхнула душа. – Я растерялась и побоялась вам сказать...
– Мы, по-моему, на «ты» перешли, – перебил он. – Хоть я и директор школы, но ты же школу, наверное, уже закончила.
– Закончила. Полтора года назад.
Она говорила о себе нехотя, как-то даже с трудом, это было очень заметно. Матвей хотел сказать, что она вовсе не обязана сообщать ему подробности своей биографии, но не успел: телефон разлился громкой трелью в кармане куртки, которую он повесил на стул. Любой звонок был сейчас совершенно некстати, а тем более звонок от незнакомого человека – об этом сообщила выставленная на чужих телефонная мелодия.
Матвей сердито выдернул трубку из кармана. Номер не определился. Это совсем ему не понравилось.
– Слушаю, – сказал он таким тоном, каким правильнее было бы сказать «пошел ты подальше».
– Здрасьте, Матвей Сергеич, – ответил незнакомый голос. – Встретиться бы надо, поговорить.
И по тембру, и по тону этого голоса Матвей сразу понял, что ему предстоит решать очередную проблему. Он догадывался, что как раз она-то и будет следующей после проблемы школьной лицензии, но меньше всего был настроен решать ее именно сейчас.
– Кому надо? – сердито спросил он. – Я ни с кем встречаться не собираюсь.
– Больно много на себя берешь. – Собеседник наконец перешел на «ты» и разрешил своему голосу
– Куда подойти? – сказал Матвей.
Дешевые бандитские угрозы не произвели на него впечатления, но он понял, что отложить встречу все-таки не удастся.
– К тачке своей подходи. Пересечемся.
Матвей подошел к окну. Машина, которую он оставил в соседнем дворе, за вереницей цирковых вагончиков, была видна как на ладони. Рядом с машиной неторопливо прохаживался коренастый парень. Второй такой же сидел на детских качелях.
– Извини. – Матвей повернулся к Марусе. – Оказывается, у меня сейчас встреча назначена, я и забыл. У тебя телефон какой-нибудь есть? А то в цирк ваш только по личному распоряжению директора пускают.
– Я куплю телефон, – сказала Маруся. – А пока вы мне свой запишите, и я сегодня же вам обязательно позвоню. А кто вам назначил встречу? – осторожно спросила она.
– По работе, деловые партнеры.
– Но сегодня же воскресенье.
– Ну и что? – очень натурально пожал плечами Матвей. – Они люди занятые, свободная минута редко выдается. Где тебе телефон записать?
Она протянула ему открытую тетрадку, в которой было что-то написано неразборчивым птичьим почерком – конечно, это был ее почерк, он был так же похож на нее, как разноцветные приколки, – и Матвей записал в этой тетрадке свой телефон.
– Только правда позвони, ладно? – сказал он. – А то... – Он осекся – не мог же он сказать ей, что, если она не позвонит сегодня же, то ему и в следующую ночь будут мерещиться ее глаза, и он не сможет ни спать, ни есть; очень смешно прозвучала бы в его устах такая жалоба. – В общем, я жду!
Это он проговорил уже в дверях. И, не глядя больше на Марусю – сейчас ему предстояла встреча, во время которой о ней лучше было забыть, – Матвей вышел в коридор.
Глава 7
– На хера ж тебе, блин, школа эта долбаная? – Коренастый длинно сплюнул в сторону. Кажется, он хотел плюнуть на колесо Матвеевой машины, но в последнюю секунду решил не проверять его реакцию. Матвею тоже очень не хотелось реагировать на всякую блатную лабуду. – Бабки хочешь зашибить? Так шел бы к депутату своему, взял завод, все путем, а то...
– Ладно, ты свои советы для биржи труда прибереги, – перебил его Матвей. – Без тебя разберусь, куда мне пойти и что взять. Твое дело передать, что велено, и запомнить, что я обратно передам.
Он был зол как черт, главным образом на себя. Понял же сразу, что звонит ему последняя шестерка, которой, как попугаю, поручили произнести перед ним какие-то слова. Ну и подождала бы эта шестерка до завтра, ничего бы с ней не сделалось. А он бросился по первому звонку, как девочка-секретарша к боссу, и не поговорил из-за этого с Марусей!