Мурлов, или Преодоление отсутствия
Шрифт:
– Пропили, шеф, – вздохнул Патрокл. – В той деревне, за перевалом. Как ее, «Заря коммунизма», что ли… Помнишь, нам прикатили две телеги апельсинов и несколько бочек вина. Мы им все и оставили. Ты же сам распорядился.
– Да? Ну и хорошо, легче идти. Правда, сложнее будет убить время.
– Тогда время само убьет нас, – засмеялся Патрокл.
Ахилл пристально посмотрел на него.
– Ладно, ступай. С девками меньше возись. Отоспись лучше.
Мурлов с интересом слушал оккупантов.
– А ты кто такой? –
Мурлов чуть не ответил: «Штурмбанфюрер эсэс отто зиц, зиг хайль!», так как уж очень все было похоже на сошествие с гор съемочной группы Бондарчука или Лиозновой.
– Дежурный, – благоразумно ответил он, так как интуиция подсказала ему, что подкалывать мужика с таким копьем, да еще покрытого пылью и славой, не надо. И он машинально показал кухонный нож, которым резал мясо.
– О’кей! Я остановлюсь здесь, в этой избе. Дуся жива? Накормишь меня. Все равно, чем. Чем себя, тем и меня.
– Я котлеты буду крутить.
– Котлет не надо! – встревожено сказал Ахилл. – Будь другом, брось на сковородку луку побольше и кусок мяса, ну, с две ладони, что ли. Да поджарь. Только не сожги. А то я не люблю пережаренного лука.
– Бог охраняет береженого от стрел и лука пережженного, – сказал Мурлов.
– Гомер! – воскликнул Ахилл. – Я тебя познакомлю с ним. Он просил подаяние на дорогах, пока я не посоветовал ему написать обо мне. Ну, так сделаешь?
– Все будет тип-топ, шеф.
– На двоих делай. Потрапезничаем вместе.
– Сначала я воды хозяйке натаскаю.
– Натаскай. А я пока отдохну. Нет, сначала умоюсь. Посмотри тут за моими шмотками, чтоб не сперли, – Ахилл разделся донага и неторопливо пошел к речушке. Влез в воду по горло, посидел с минуту и с шумом выскочил. Потерся песочком, помылся и довольный вернулся к избе. – Полотенчик найдется?
Мурлов подал свое полотенце.
– Слушай, а я тебя раньше не встречал здесь. Ты чей будешь? Кто отец?
– Димитрос я, – ответил Мурлов. – А отец – Никол из Воловьих жил.
– А, знаю, – сказал Ахилл. – Торговец.
– Нет. Ремесленник.
– Не воин. Все равно. А ты?
– Я? Учусь.
– На воина?
– Не знаю еще. Если призовут на два года…
– Не знаешь? А учишься.
– А ты будто бы знал?
– Я? Знал. Я еще под стол пешком ходил, а уже знал, что буду воином, буду героем, что меня убьют стрелой. Вот сюда, – он похлопал себя по бронзовому напятнику. – Кстати, отсюда пошло выражение «душа в пятке». Я его никогда не снимаю, – он снова похлопал себя по напятнику. – А все равно убьют сюда. Судьба. С нами пойдешь завтра?
– Куда?
– Куда поведут.
– Это привычно. Пойду. Веревку с собой брать?
– Зачем веревку? Копье дадим. Ладно, вздремну немного. Укрой меня чем-нибудь. А как сжарится – буди. Не церемонься. Не смотри, что я царь.
Мурлов накинул
– Ты жарь мясо, а я соберу на стол, – сказала она.
Приготовив трапезу, Мурлов с трудом разбудил Ахилла. Тот мычал и отворачивал голову.
– Кушать подано! – сказал Мурлов.
– А? Ага-а… – сказал грек и сел, растрепанный, весь в ссадинах и кровоподтеках. Глаза у него были мутные, как с похмелья.
– Дай я тебя смажу, – сказала хозяйка. – Вон весь побитый, как пес.
– Смажь, – охотно согласился Ахилл. – Я свою мазь Главкону отдал. Ему здорово досталось.
Хозяйка смазала Ахилла зеленкой, йодом, каким-то кремом. Ахилл морщился, но, похоже, легкая боль и пощипывание доставляли ему удовольствие.
– Добрая смазка. Ты мне дай чего-нибудь в дорогу, – попросил он хозяйку. – А в другой раз я тебе чего-нибудь подарю. Сейчас, извини, растратился, издержался в дороге.
Сели за стол, накрытый просто, но щедро.
– Женщина Дуся, принеси, родная, два стакана или две кружки. Из горла как-то надоело в походе.
Хозяйка вынесла из избы две литровые эмалированные кружки.
– Добрая посуда. Глоток полновесный получается.
– Полновесно литровый, – дополнил Мурлов.
– Да, полновесно литровый, совершенно верно. Я тебе уже говорил, что ты, как Гомер? Вообще большому куску рот радуется. С устатку по кружечке, по другой…
Ахилл опрокинул в кружку бутыль. Красное вино ударило в кружку, но в последний момент Ахилл ловко перевел струю в соседнюю, не пролив на стол ни капли. Вторую тоже налил доверху так, что даже мениск приподнялся над краем кружки.
– Мастер же ты разливать, – сказал Мурлов.
– Дело нехитрое. Привычка, брат. Поразливай с мое – с закрытыми глазами будешь так разливать. Хочешь, с закрытыми разолью? Видел бы ты, как Диомед льет. Артист. Хозяин гостя спрашивает: «Любишь прошлогоднее вино?» – «Люблю», – говорит гость. «Тогда приходи на следующий год». За этот миг – он не повторится, – сказал Ахилл, поднимая кружку.
В вине были сладость и терпкость винограда и легкая горечь каких-то добавок.
– Горечь слышишь? Самое цимус. Это какой-то особый сорт винограда. Надо у хозяйки узнать, – сказал Ахилл.
– А я думал, это косточки раздавленные.
– Не только.
– А ты что, вино водой не разбавляешь? – спросил Мурлов.
– А кто тебе сказал, что я разбавляю вино водой?
– Да так, знаю…
– Это, наверное, какой-нибудь сладкоречивый Одиссей разбавил тебе мозги водой…
«Я не ошибся насчет Одиссея», – подумал Мурлов.