Мусаси
Шрифт:
Короку выполнил указания. После непродолжительного торга рыбак с довольной улыбкой открыл перед покупателями деревянный ларь в лодке и предложил товар на выбор. Ничего подобного Осуги прежде не видела. Ларь до краев был наполнен живым серебром, здесь была и речная, и морская рыба – карпы, креветки, зубатка, бычки, даже лосось и морской окунь.
Ядзибэй набрал молоди и, сдобрив ее соевым соусом, начал есть живьем. Он предложил угощение Осуги, но та с отвращением отвернулась.
Когда лодка причалила к западному берегу, Осуги слегка пошатывало.
– Осторожнее, –
– Спасибо. Обойдусь без посторонней помощи, – протестующе замахала руками Осуги.
Дзюро и Короку привязали лодку, и все четверо направились по топкой низине к пригорку, на котором стоял храм.
Стайка детей усердно искала что-то, переворачивая камни. Дети окружили приезжих, стараясь перекричать друг друга.
– Купите, пожалуйста!
– Бабушка, а у меня лучше.
Ядзибэй, видимо любивший детей, не выказывал раздражения.
– Чем торгуете? Крабами?
– Нет, наконечниками стрел! – хором ответили дети, показывая пригоршни этого добра.
– Наконечники стрел?
– Ну да! За храмом похоронено много воинов и лошадей. Приезжающие сюда покупают наконечники, чтобы принести их в жертву мертвым. Вы тоже должны купить.
– Наконечники мне не нужны, но я дам вам денег. Согласны?
Все, разумеется, одобрительно зашумели. Ядзибэй раздал монеты, и дети убежали на поиски наконечников. Вскоре из крытой тростником хижины вышел человек, который собрал у детей деньги. Ядзибэй осуждающе щелкнул языком и отвернулся. Осуги завороженно оглядывала окрестности.
– В этих местах, верно, шли большие сражения.
– Точно не знаю, но во времена, когда Эдо был маленьким провинциальным селением, здесь происходили бои, лет пятьсот тому назад. Говорят, что в двенадцатом веке сюда приходил собирать войско Минамото-но Ёритомо из Идзу. А когда императорский двор был разделен – кажется, в четырнадцатом веке, – владетель Мусаси, князь Нитта, потерпел здесь поражение от клана Асикага. В последние двести лет здесь сражались Ота Докан и другие полководцы.
Пока Осуги и Ядзибэй беседовали, Дзюро и Короку пошли вперед, чтобы приготовить им место на веранде храма.
Храм несказанно разочаровал Осуги. Сэнсодзи представлял собой полуразвалившееся строение, а настоятель жил в жалкой хижине.
– И это храм? – неодобрительно заметила Осуги. – А сколько разговоров о Сэнсодзи!
Великолепный девственный лес окружал храм, однако святилище Кандзэон имело жалкий вид. Каждый год река выходила из берегов, подступая к веранде храма.
– Добро пожаловать, рад вновь видеть вас, – раздалось откуда-то сверху.
Осуги увидела на крыше настоятеля.
– Чините кровлю? – благодушно справился Ядзибэй.
– Приходится. Птицы одолели. Только настелю свежую солому, как они растаскивают ее на гнезда. Постоянно где-то протекает. Располагайтесь, сейчас спущусь.
Осуги и Ядзибэй зажгли поминальные свечи и вошли в полумрак храма. «Как же не течь!» – подумала Осуги, взглянув на потолок, зиявший бесчисленными дырами.
Осуги, вынув четки, опустилась на колени рядом с Ядзибэем. Глаза ее
Старуха начала молитву негромко, но постепенно ее голос креп, она забыла о присутствии Ядзибэя, Дзюро, Короку и, казалось, отрешилась от бренного мира.
Восемьдесят четыре тысячи живых существ Потянулись душой и сердцем К вечной мудрости Будды.Четки задрожали в руках старухи. Она без паузы перешла от молитвы к собственным просьбам:
Славься Каннон, почитаемая всеми! Слава тебе, воплощению милости и сострадания! Прими благосклонно просьбу старухи. Помоги мне сразить Мусаси, Помоги одолеть его поскорее. Помоги отомстить ему!Внезапно смолкнув, Осуги прижалась лбом к полу.
– И сделай из Матахати хорошего человека. Помоги процветанию дома Хонъидэн, – шепотом пробормотала она.
Наступило молчание. Снаружи донесся голос настоятеля, который приглашал гостей выпить чаю. Ядзибэй и оба молодых человека, простоявшие всю молитву в подобающей позе, растирали затекшие ноги.
– А теперь мне можно попробовать сакэ? – блестя глазами, спросил Дзюро.
Получив разрешение хозяина, он заспешил к дому настоятеля и разложил на веранде обед. Когда подошли его спутники, он уже потягивал сакэ, держа чарку в одной руке, и помешивал кипящую в масле рыбу другой.
– Что из того, что нет цветущей сакуры, – глубокомысленно заметил он. – Зато все остальное как во время любования цветами сакуры.
Ядзибэй передал настоятелю пожертвование, сказав, что оно пригодится для починки крыши. Когда Ядзибэй отдавал деньги, его взгляд упал на ряд деревянных дощечек с именами жертвователей и указанием переданных сумм. Обычно давали столько же, сколько и Ядзибэй. Выделялась одна надпись: «Десять золотых монет. Дайдзо из Нараи. Провинция Синано».
Уязвленный Ядзибэй обратился к настоятелю: