Муслим Магомаев. Биография
Шрифт:
В том, что касалось музыки, они понимали друг друга с полуслова. Как-то раз Магомаев после конкурса в Праге привез Бабаджаняну понравившуюся ему песню Карела Готта и попросил написать что-нибудь в таком же стиле. Буквально через день тот уже позвал его послушать их очередной будущий хит «Моя судьба», который нисколько не копировал песню Готта, но действительно создавал в точности то настроение, которое и хотел Магомаев.
Бабаджанян был композитором, который умел писать хиты, умел ловить витающие в воздухе ожидания и создавать такие песни, которые понравятся публике. К сожалению, он нередко сам себе мешал – он не умел «придерживать» песни, давать им время раскрутиться, набрать популярность и только потом выпускать на эстраду следующие. Конечно,
Такая судьба постигла, например, песню «Гордость» («Пришел конец печальной повести») на стихи Николая Добронравова. Песня получилась очень красивой, у нее были все шансы стать популярной, но Магомаев успел спеть ее всего несколько раз, как Бабаджанян уже вручил ему еще более красивую «Благодарю тебя», которая и стала хитом, оттеснив «Гордость» на второй план. Похожая история была с песней «В нежданный час» («Как долго шли друг к другу»), которая тоже не успела набрать популярность, потому что очень быстро ей на замену пришла песня «Не спеши». И даже знаменитое «Чертово колесо» не успело достичь пика своей популярности, как было отодвинуто «Свадьбой», мгновенно и вполне заслуженно ставшей шлягером номер один. Хотя, кстати, сам Магомаев «Свадьбу» не очень любил, пел ее только потому, что она нравилась публике, ну и чтобы дать возможность зрителям похлопать в такт музыке.
Нетерпеливый талант Бабаджаняна как бы сам себе наступал на пятки. Мелодии «поджимали» его, рождаясь одна за другой. Арно смотрел на меня из-под кустистых бровей «домиком» и с наивностью гения-подростка объяснял:
– Понимаешь, старик, я взял и написал другую мелодию. И она – лучше! Ведь лучше?..
Всякий раз он считал, что именно она-то и есть его бессмертная мелодия. А старую тему, которая и молодой-то не успевала побыть, он оставлял без присмотра…
Бабаджанян при всем его таланте вообще был слегка оторван от реальности, хотя, возможно, именно это ему и помогало создавать хиты. В песне для него единственно важной была музыка, на слова он совершенно не обращал внимания. Когда он писал музыку, он представлял певца, который будет ее петь, под него, под его голос и манеру и творил. Возможно, именно поэтому его песни так хорошо ложились на голос и стиль Магомаева – они были написаны конкретно под него.
Для Арно главным в момент создания песни была музыка, а не слова. Когда он писал «Королеву красоты», то говорил: «Хочу такую… пахучую песню…» Ему хотелось, чтобы песня была в стиле: «А ты ушла, моя Маруся…» Может быть, песня такой бы и получилась, с неким душком, если бы не стихи Анатолия Горохова, который додумался до королевы красоты (хотя тогда у нас никаких королев еще не было), до лета, которое бродит по переулкам.
С Анатолием Гороховым у Магомаева была связана забавная история, которую он любил иногда вспоминать. Однажды он приехал к Горохову сразу после концерта в зале имени Чайковского, транслировавшегося по телевизору. А поскольку очень торопился, то даже не переодевался, как был в концертном костюме, так и приехал. Но в лифте перепутал кнопки, попал не на тот этаж и позвонил не в квартиру Горохова, а к его соседям этажом ниже. Дверь открыла женщина, которая уставилась на него как на привидение и едва не потеряла сознание. Растерянный Магомаев, не привыкший к такой реакции на свою популярную и любимую людьми персону, поспешно извинился и ушел искать нужную квартиру.
Все разъяснилось уже через несколько минут – соседка оправилась от шока и пришла к Горохову посмотреть, правда ли у того в гостях Магомаев или у нее начались галлюцинации.
В 60–70-е, да в общем-то и даже в 80-е годы слава Магомаева была огромна. Вряд ли во всем Советском Союзе хоть кто-нибудь мог сравниться с ним по популярности. Его знали все. Если бы он хотел, он мог бы давать по концерту каждый день, и каждый день собирал бы полный зал. Когда директор фирмы «Мелодия» предложил ему выпустить компакт-диски, Магомаев мог бы выпускать по диску каждый месяц. Но ему это было не нужно. Он сделал два диска – один с классикой, другой с эстрадой, да и теми был не слишком доволен. Впрочем, он всегда был перфекционистом.
Редко, когда я был доволен тем, что делал. Так и к вокальным записям своим относился: записал, послушал, не получилось так, как хотелось, – завтра, Бог даст, исправлюсь. Многие свои песни переписывал заново, уточнял характер, менял интонации и оркестровку.
Он никогда не гнался за количеством – дисков, выступлений, даже денег. Пел ровно столько, сколько хотел или сколько считал нужным. Всего два раза – на заре своей карьеры – он погнался за «длинным рублем», и оба раза дорого ему обошлись. Но и об этом он не жалел – опыт стоит того.
Первый случай был в молодости, когда он работал в Грозненской филармонии и едва не потерял здоровье и голос, мотаясь по всей республике и ночуя в продуваемых сквозняками гостиницах. Да и с деньгами его тогда обманули.
Во второй раз он был уже достаточно знаменит, только вернулся из Италии, а главное – сильно поумнел с первого раза. Поэтому денег-то он заработал, но вот силы опять не рассчитал. Его тогда уговорили поехать на месяц гастролировать по Сибири и Дальнему Востоку. Предложили столько денег, сколько он – молодой певец, которому скупое московское руководство на стажировке платило ровно столько, чтобы он с голоду не умер – никогда в жизни не видел. Конечно, он согласился. Вот только переоценил он свои силы, концертов оказалось слишком много, а перерывы между ними слишком короткими. Иногда приходилось петь по два концерта в день! А ведь Магомаев еще и не мог просто петь, ему надо было почувствовать каждую песню, душу в нее вложить…
В результате иммунитет «сдал», обычная простуда отразилась на связках, нервная и физическая нагрузка едва не довели до невроза. А концерты отменять было нельзя, пришлось их переносить, потом опять переносить. В итоге они гастролировали не месяц, а почти три, которые показались Магомаеву тремя годами. Больше он таких экспериментов над собой не ставил. Два-три концерта в месяц – этого для него было вполне достаточно.
Большое количество концертов притупляет чувства. Теряется приподнятость настроения. Зритель это чувствует. Так бывает, когда гастроли затягиваются. При этом певец, выходя на сцену, может даже допустить зевоту… Тут не до праздников. Такому певцу надо скорее уезжать с гастролей и отдохнуть от своей апатии.
А деньги… он все равно не умел их тратить с умом – все просаживал на друзей, в отеле у него каждый день обедали десять, а то и двадцать человек. Его аккомпаниатор Чингиз Садыхов даже прятал от Магомаева заработанные деньги, чтобы тот их сразу не потратил. Не расчетливый он был человек, да и не нужно ему было ничего. Разве что собственную машину он хотел, да и та у него появилась только в 1978 году. И как обычно не обошлось без приключений. «Он сказал, что в детстве учился ездить по прямой, – рассказывала как-то в интервью Тамара Синявская. – Сел и сразу въехал в клумбу. Появился милиционер со строгим лицом, но увидел Муслима и попросил автограф. А назавтра в ГАИ выписали удостоверение отличника вождения».