Мусорщик
Шрифт:
Она поняла правильно. Но и «встреча» и «разрыв» носили не тот характер, какой представляла Ирина Ивановна. Все было по-другому. …После получения «признания» Эрлиха и безобразной пьянки Зверев приказал себе все забыть. На самом деле это были пустые слова, и ничего забыть он не смог… Он промаялся два дня, потом позвонил Насте. Зачем? Он и сам не знал.
Билось сердце, телефонная трубка казалась невероятно тяжелой. Чужой, незнакомый голос сказал, что нет тут таких… «Простите! Анастасия Михайловна… Тихорецкая…» — «Я же говорю: нет. Давно выехали». — «…А куда?» — «Не знаю».
Тогда он позвонил Галкину. Попросил «пробить» Настин
Домашние телефоны сотрудников МВД, ФСБ, прокуратуры и суда действительно «закрыты», справки о них получить обычным путем невозможно. Настя из суда ушла, но никакой роли это не играло — она по-прежнему находилась в «зоне недоступности».
То, чего не смог сделать бывший сотрудник УР Галкин, с легкостью сделали бандиты. Спустя три часа после постановки задачи Звереву привезли компьютерную распечатку на Анастасию Михайловну Тихорецкую. Там был и домашний адрес, и телефон, и информация о трех фирмах, в которых Настя значилась учредителем. На словах Звереву добавили, что крыша у Насти — ментовская. Серьезная крыша… связываться не стоит.
Теперь, когда телефон Насти был у Зверева в руках, он понял, что не будет ей звонить. Он хочет ее увидеть. Целый вечер и часть ночи Зверев просидел возле подъезда бизнесвумен Анастасии Тихорецкой. Безрезультатно — Настя не пришла ночевать. На второй день — тоже. «Поймать» ее по служебным телефонам также не удавалось.
Тогда он попросил о помощи Галкина и Обнорского. В предпоследний день отпуска неуловимую учредительницу трех фирм засекли. Сначала Галкин, а потом и Обнорский. …Было очень душно, Сашка и Андрей сидели в «ниве» напротив входа в офис ООО «Анастасия». На западе, над Финским заливом, уже гремело, и белые зигзаги молний вспыхивали среди черных туч. Точно также бушевала природа в августе 1991-го, когда Зверев встретился с Настей. В мистику Сашка не верил, но почему-то стало ему не по себе… Возможно, от духоты. Возможно, от нервного напряжения. Он курил сигарету за сигаретой и смотрел на подъезд. На первом и втором этажах старинного мрачного дома располагалось несколько офисов. В подъезд все время входили и выходили люди. Как правило — молодые, шустрые, коротко подстриженные. С дипломатами или похожими на огромные, раздувшиеся кошельки сумочками в руках. Менеджеры, брокеры, дилеры — шушера! Паразитирующая валютная генерация. БИЗ-НЕС-МЕНЫ.
Настя появилась внезапно! Зверев увидел ее и замер с неприкуренной сигаретой во рту. В предгрозовой духоте пробежал холодок по телу. Настя была такой же, как в 91-м! Казалось, она не изменилась вовсе. Казалось, даже сарафан был тот же. И так же горела на золотистой коже нитка красных кораллов.
Завороженный, Зверев смотрел не отрываясь, и зло шипела зажженная зажигалка в правой руке… А Настя остановилась на пороге и посмотрела на небо. Затем обвела взглядом улицу и улыбнулась… В этой женщине был шарм… Все было в этой женщине… предавшей его.
Раскалившаяся зажигалка обожгла руку, и Зверев выругался. Наваждение прошло. Тихорецкая повесила на плечо сумочку на длинном ремне и пошла к автостоянке. Сашка понял, что и сарафан у Насти не тот… от Парфеновой или от Юдашкина… и бусы не коралловые, а — вероятно — рубиновые.
По улице прокатился вихрь, вздымая пыль, взвихривая тополиный пух. Гроза приближалась.
Обнорский пустил движок. По крыше забарабанили крупные капли дождя. «Мерс» задом выкатился со стоянки и проехал мимо «нивы». Обнорский пропустил пару автомобилей и двинулся следом. Дождь мгновенно превратился в тропический ливень, автомобили включали фары и дворники.
— Куда едем? — спросил Зверев.
— За мадам Анастасией, — ответил Обнорский.
— Зачем?
— Хочу тебе кое-что показать, Саша. Если, конечно, удастся.
Сашка пожал плечами, поднял с коврика зажигалку. Она была еще теплой. Чиркнул, но зажигалка только фыркнула и зашипела. Он выбросил ее в окно, в потоки воды.
Ехали недолго, минут восемь. Лил дождь, и все время гремело. Настин «мерс» заложил лихой левый поворот и въехал на стоянку перед рестораном.
— Заведеньице неброское, — прокомментировал Обнорский, — но весьма респектабельное… Смотри!
«Мерседес» остановился рядом с темно-синим «вольво». Погасли фары, замерла лапа дворника. Приоткрылась дверца. Одновременно распахнулась дверь «вольво», и упруго раскрылся большой черный зонт. Из салона Настя шагнула под защиту зонта, который держал в руке молодой мужчина в костюме, галстуке, с фатовскими усишками. Все это выглядело как-то по-киношному. Зверев не хотел на это смотреть, но смотрел. Он видел, как Настя прижалась к мужчине с усами. Видел, как он слегка наклонился и что-то шепнул Насте в ушко с горящей рубиновой серьгой, а она улыбнулась. Он еще что-то сказал, и она засмеялась. Из-за расстояния и шума дождя Сашка не мог слышать этого смеха, но он слышал! Было очень больно… Было мучительно больно.
Зверев смотрел не отрываясь. Но зонт вдруг качнулся, наклонился и скрыл лица Насти и ее визави.
Мужчина и женщина, укрытые черной блестящей ширмой зонта, повернулись и двинулись ко входу в ресторан. По улице прокатился хлесткий раскат грома. Запищала где-то рядом автомобильная сигнализация. Хлопнула дверь с зеркальным стеклом, поглотила Настю и ее спутника.
— Что это за гусь? — спросил Зверев.
— Это? Это Настин трахаль… Вице-мэр Миша Малевич. Очень перспективный чиновник, друг Рыжего. Говорят, далеко пойдет.
Неожиданно Зверев рассмеялся.
В зале было всего восемь столиков. Заняты оказались два. Теплились свечи в керамических подсвечниках, звучала музыка из «Волшебной флейты» Моцарта.
Навстречу Анастасии Тихорецкой и Малевичу уже спешил мэтр. Он улыбался, но не по-халдейски, а с достоинством. Поговаривали, что в молодости мэтр отсидел за растление малолеток. Однако это никак не перечеркивало знание шести языков и безусловное обаяние. Да, мэтр улыбался с достоинством.
— Добрый день, — сказал он, приближаясь. — Добрый день, драгоценная Анастасия Михайловна. Я всегда искренне рад вас видеть… Добрый день, Михаил Львович.
— Что же в нем доброго, Игорь Сергеевич? — с улыбкой ответила Настя. — Ужас какой-то творится на улице… потоп!
— Секунду! — сказал мэтр. — Сейчас я угадаю… У вас сегодня настроение «божоле».
— Не угадали, — рассмеялась Настя. — Но… пусть будет «божоле».
— Ай-я-я-й, — горестно покачал головой Игорь Сергеевич, — не угадал. Никогда, Анастасия Михална, я не встречал более загадочной и непредсказуемой женщины…