Муссон

Смит Уилбур

— Боже, нет, сэр! — снова рассмеялся Том. — Я не такой дурак, чтобы пускаться к Мысу Бурь на бумажном кораблике.

— Все территории за Кейпом переданы королевским указом достопочтенной компании. Всякого нарушителя этого указа ждет самое суровое наказание, какое допускает закон.

По стальному блеску глаз Чайлдса было ясно, что никакой закон не удержит его от жестокого возмездия.

У моряков существует старинная поговорка: «Нет закона за экватором». На далеких океанских просторах законы цивилизованных стран неприменимы.

Чайлдс

крепче сжал руку Тома, чтобы тот понял все правильно.

— Думаю, вам стоит бояться меня больше, чем брата, если вы пойдете наперекор мне.

— Поверьте, милорд, я считаю вас своим добрым другом и ничего не сделаю, чтобы такое ваше ко мне отношение изменилось, — искренне сказал Том.

— В таком случае договорились.

Чайлдс смягчил жесткий взгляд столь же искренней, как у Тома, улыбкой, и они снова обменялись рукопожатием. «Совершенно неважно, — самодовольно подумал Чайлдс, — что судьба этого парня теперь в руках его старшего брата». А вслух сказал:

— Ступайте, Господь с вами.

Добавил про себя: «Или дьявол!» — и помахал пухлой белой рукой.

Том легко сел в карету и знаком пригласил Аболи сесть рядом. Чайлдс отступил и кивнул кучеру, который ответил многозначительным взглядом и коснулся края шляпы кнутом. Взял вожжи, и карета покатила.

Том и Аболи были так заняты разговором, что не заметили, какой дорогой поехал кучер. Узкие улицы были совершенно одинаковы, без каких-либо примет, чтобы запомнить маршрут. Карета катила, покачиваясь, Том пересказывал Аболи подробности своей встречи с Чайлдсом.

Выслушав, Аболи сказал:

— Не такая уж плохая сделка, как ты думаешь, Клиб. У тебя есть «Ласточка» и экипаж для нее.

— Мне придется из своего кармана заплатить Люку Джервису и тем, кто был с нами в Кале, — размышлял Том. — Они ожидают своей доли приза. От моего приза с «Серафима» осталось только шестьсот фунтов, чтобы снарядить «Ласточку» и заготовить продовольствие.

— Нет, — сказал Аболи. — У тебя двенадцать сотен фунтов.

— Что за вздор, Аболи!

Том повернулся и посмотрел на него.

— У меня есть призовые деньги, заработанные за годы плаваний с твоим отцом. Добавлю их к твоим, — предложил Аболи. — Для других целей они мне не нужны.

— Ты будешь моим партнером. Я подпишу соответствующие бумаги.

Том не пытался скрыть облегчение.

— Если я не могу доверять тебе сейчас, — Аболи сдержал улыбку, — что для меня проку в клочке бумаги? Это всего лишь деньги, Клиб.

— С двенадцатью сотнями фунтов мы сможем снарядить «Ласточку», снабдить продовольствием и набить ее трюмы товаром. Ты не пожалеешь об этом, мой старый друг, клянусь.

— Я мало о чем в жизни жалею, — бесстрастно ответил Аболи. — А когда мы найдем Дориана, я вообще ни о чем жалеть не буду. Теперь же, если ты закончил болтать, я вздремну.

Он откинулся на спинку сиденья и закрыл

глаза. Том незаметно разглядывал его лицо, думая о простой философии и внутренней силе, которые делали Аболи таким довольным жизнью и совершенным человеком. «Он не знает пороков, — думал Том, — его не подгоняет жажда власти или стремление к богатству, он верен и честен, он стоик, обладающий природной мудростью, человек в мире с самим собой, способный наслаждаться дарами своих лесных богов, способный без жалоб сносить все горести и трудности, которыми встречает его мир».

Он рассматривал лоснящийся черный череп, на котором не было ни единого волоска, ни черного, ни серебряного, способного выдать возраст.

Потом он внимательнее взглянул на лицо. Сложная татуировка скрывала морщины, которые могла пробороздить жизнь. «Интересно, сколько ему лет». Он кажется вечным, как утес из черного обсидиана, и хотя он должен быть гораздо старше отца Тома, ни сила, ни способности не оставили его за долгие годы. «Он все, что у меня теперь есть, — подумал Том, чувствуя глубочайшее уважение и любовь к этому человеку. — Он мой отец и советник. Больше того, он мой друг».

Аболи, не открывая глаз, неожиданно заговорил, прервав размышления Тома:

— Мы едем не к реке.

— Откуда ты знаешь?

Том посмотрел в окно и увидел только темные здания, которые в меркнущем свете казались брошенными.

Узкие улицы пусты, изредка мелькают закутанные в плащи фигуры, бредущие неизвестно куда; какие-то люди, зловещие и неподвижные, стоят в темных подворотнях; лица их так закрыты, что невозможно понять, мужчины это или женщины.

— Откуда ты знаешь? — повторил Том.

— Мы едем в сторону от реки, — ответил Аболи. — Если бы он вез нас на причал под Тауэром, мы давно были бы там.

Том не сомневался в присущем Аболи чувстве времени и направления; тут Аболи никогда не ошибался. Том высунулся в окно и окликнул кучера.

— Куда ты везешь нас, приятель?

— Куда приказал его милость. На рынок Спитлфилдз. [16]

— Нет, болван! — закричал Том. — Нам нужно на причал под Тауэром.

16

Лондонский оптовый рынок овощей, фруктов и цветов.

— Должно быть, я не расслышал. Я уверен, что его милость сказал…

— К дьяволу его милость! Вези нас, куда я велю. Нам нужна лодка, чтобы подняться по реке.

Громко ворча, кучер развернул карету и направил ее в узкий переулок. Лакею пришлось тащить коренника за узду, чтобы он подчинился.

— Раньше шести мы не доберемся, — предупредил кучер Тома. — В такой час там не найти лодку.

— Мы рискнем, — рявкнул в ответ Том. — Делай, что сказано, приятель.